/ Регистрация
Автор:
15.07.2015
Тени Богов: Пороки

                                              Пролог.

Как долго. Как долго я ждал в той тьме сомнений, что они называют светом правды. Как долго исполнял то, что считал нужным, то, что считал правильным. Как долго не слышал правды, что беззвучно кричала из сотен зашитых долгом ртов. Как долго не видел ее, смотря на мир через призму оков, что они называют клятвами верности. Но дольше всего ждал его. Того, кто наконец показал мне путь, что так давно хотел найти, но пустота той самой лжи скрывала его. И никто не заставит меня свернуть, ни силой, ни словом.

-Наш мир, словно испорченное поле, на коем, кроме сорняков, что убивают взращиваемое, лишь островки не тронутые гниением найдем мы после бесчисленных поисков. Такое поле невозможно спасти, если только не выжечь полностью. Таков и наш мир. Погрязнув во лжи и грехах, лишь абсолютное очищение способно помочь заблудшим душам. А с ними погибнут и не тронутые пороком, ведь даже чистейшие из них знают, что такое грех, что такое зло. Но в мире моем не будет ни первого, ни второго, ибо не останется тех, кто помнил бы.

Так он сказал, и сила была в его словах. Я разрушу для него старый мир, а он создаст новый. Свободный от темноты, что кроется в сердцах и помыслах живущих ныне. И вера моя сильна, как никогда прежде. Ибо его предназначение в созидании, как мое в служении ему, беззаветном, но в то же время не слепом повиновении. И он сможет исполнить задуманное. Ибо он – Мессия.

 

                         Глава 1. Конец.

 

Жизнь. Как часто задавался я вопросами, на которые не знал и не мог узнать ответы. Вопросами, на которые мне, в принципе, и не нужны были те самые ответы. Почему с ними? Почему их? Где Справедливость? И с каждым днем вопросы становились длиннее. Почему с ними, а не с другими? Почему их, а не меня? Где Справедливость? Но ответы, как уже было упомянуто, мне были не нужны. Ведь смерть родителей означала для меня потерю самого дорогого, а если учесть мой одиннадцатилетний возраст, то и самого необходимого, но с другой стороны являлось частью той самой жизни, которая была еще закрытой книгой.  Одиннадцать лет. Быть может, боль не настолько сильна из-за того, что я уже и забыл родителей, забыл их голоса, их привычки, их запах… А, быть может, потому что не забыл ничего… Я помню все, от первого до последнего, а запах волос матери в особенности… Мой отец, Дэвид Валентайн, был самым добрым человеком на земле. Не подумайте, что это излишняя любовь сына, это лишь чистая правда, ведь из-за своего нрава я не склонен преувеличивать, лишь только видеть все в своем свете. Так вот, Дэвид всегда вел себя слишком скромно, слишком мило, и все в округе любили и уважали его за добрый нрав и открытое сердце. Он был высок и красив, и должен бы быть королем выпускного бала, ведь все девчонки уже не только округи, но и города влюблялись в него, не столько из-за внешних достоинств, сколько из-за искренности помыслов. Если он помогал девочке в школе с уроками, отдавал учебник, если она забыла свой дома, ходил с ней за покупками, то только из добрых побуждений, а не из-за того, что хотел угодить ей. Моя мама же была душой компании, главной заводилой. Ее имя постоянно звучало в любом разговоре, все парни мечтали поговорить с ней, словно это могло быть самым главным событием в их жизни. Но моя мама любила только одного человека. Дэвида. Это она просила помощи в изучении английского, который знала в десять раз лучше его самого. Это она постоянно забывала учебник. Это она постоянно не могла ничего выбрать в магазине сама. Такова была Кристина Райт. И именно в момент своего триумфа, когда она должна была стать королевой бала, моя мама взяла за руку моего папу, отвела его в сторону и сказала  правду.  И только тень счастливой улыбки успела она увидеть до поцелуя. Того самого, что решил их судьбу. Ведь теперь они уже не могли представить жизнь друг без друга. А в зале все еще долго ждали, что Кристина подойдет за своей короной. Через семь лет появился на свет Райан Валентайн, долгожданный первенец. Они любили меня ежесекундно, будто бы зная свою судьбу. И никогда не просили себе ни воздаяния, ни обратной любви. Они просто любили, и были счастливы. Моя мать превратилась в милую домохозяйку, а отец — в доброго трудоголика. И они были рады тому, что имеют, не пытаясь обрести материальное богатство, ибо для них наша семья была самым большим достоянием, что могут получить люди. Авария лишила меня всего, что я любил. Самого светлого и дорого…

Но та рука, что забрала у меня одно, дала мне другое. Эмми и Майкл те люди, ради которых  готов умереть и, что более важно, ради которых готов жить, а это намного труднее…

До того несчастного случая, я даже не разговаривал с ними,  не то, чтобы считать их друзьями. В то время, как всем было все равно, в то время, когда моя жизнь словно застыла, а мир несся вперед, будто корабль, не оборачиваясь на тех, кто остался за его бортом, именно в этот момент она стала моим спасательным кругом. Все старались делать вид, будто ничего не произошло, и только Эмми старалась помочь. Думаю, слов было бы достаточно, но ее искренние мотивы возродили во мне желание жить. С тех пор мы были вместе, и мне пришлось принять и Майкла. Он также лишился родителей, но это не сильно его печалило или это всем так казалось. Дело в том, что Майкл их даже не видел, мать умерла при родах, а отец, напившись от горя, попал в аварию. Его опекуном стал дядя, для которого существовала только выпивка, будто он старался забыть что-то, боясь даже на секунду о нем вспомнить. В итоге, Майкл рос диким существом, меняя свои пристрастия, словно перчатки. Но, нужно отдать Джону должное, дядя всегда наставлял его и помогал сделать правильный выбор. Единственное, в чем он пошел на уступку, так это разрешил ему бросить дорогую частную школу, и перевестись в самую простую и обычную, по совместительству, нашу. И, как вы уже догадались, Эмми не смогла не попытаться разделить с ним его горести. Ведь она не умеет иначе. Мой ангел не может пройти мимо любого существа в нужде, словно это ее долг. Наверное, таким образом, ей легче переносить свою потерю. 

Как странна судьба. Именно она свела нас вместе, тех, кто был лишен родителей и кто хотел не жалости, а понимания. Эмми была сиротой, мать оставила ее совсем одну в этом огромном и чуждом для добра мире. Мы никогда об этом не говорили, но, видимо, именно это сделало Эмми сильнее, помогло ценить каждого человека, любить и сочувствовать всем от души… Я не мог в нее не влюбиться. И, что было ужаснее всего, не мог в этом признаться. Я трус от рождения. Всегда и всего боялся. Боялся признать, что родителей не вернуть. Боялся, что мои чувства не взаимны. Боялся того, что она любит Майкла. Боялся бороться за нее. Я был полон решимости только в одном. Никогда не показывать, что испытываю к ней. Решил всю жизнь прожить рядом и быть лишь другом.

          Но сегодня ничего не имело смысла, потому что, наконец, я увидел бы их снова. Первый месяц учебы в университете полностью лишил меня свободного времени, да и Майкл с Эмми были заняты. Но сегодня мы должны были встретиться. Пойти в кино. Всегда мы обожали ходить в кино, жить жизнями героев. Эмми постоянно была главной героиней, оплотом чистоты и глубины. Майкл же являлся олицетворением принца, супергероя, что вечно спасал всех. Мне же отводилась роль второстепенного друга или знакомого, который, по обыкновению, умирал, и все печалились настолько же сильно, насколько быстро забывали о его существовании, потому что сюжет двигался вперед.

Мы должны были встретиться в кино, а я, как обычно, задерживался. Поступив в университет, я переехал от бабушки в общежитие.

А моя бабушка, что за удивительная женщина! Мы делали многие вещи вместе, значение которым я никогда не придавал, она говорила многие вещи, значение которых проходило вскользь тогда и прочно осело в голове сейчас. Мы часто беседовали с ней обо всем: о моей нынешней учебе, о моей будущей учебе, о девушках, о правильном выборе сейчас и потом. Она заботилась обо мне ровно два года до того момента, когда мне пришлось следить за ней. За два месяца до моего дня рождения, мне приснился сон. Со мной говорили Мама и Папа.

— Какой же ты красивый у меня, медвежонок, — с нежной улыбкой сказала, как в детстве, моя Миа.

— Он больше похож на волчонка, в нем течет кровь воина, даже, сынок? — с доброй улыбкой продолжил отец.

— Медвежонок, у нас мало времени. Запомни, скоро придет твое время позаботиться о бабушке. Не бойся, все будет хорошо.

— Придется немного тяжело, но ты же у нас справишься, сынок?

— Все будет хорошо. Я обещаю. Ты только улыбайся. Договорились? — исчезая, прошептала Мама.

— Ты только не беспокойся о дне рождения, это все мелочи. Ты справишься, сынок, — растворяясь вслед за ней, сказал сильным, но добрым голосом отец.

Вы даже не представляете, каково это, проснуться в струящемуся по лицу поту и пытаться поймать рукой сон. А потом понять, что это вовсе не пот. Понять, что ты так бессилен, что даже слезы остановить не можешь. Никто не знает, каково это, два месяца каждую секунду держать в голове их слова. Но, самое ужасное, когда эти слова сбываются.

В день моего рождения, у моей бабушки случился инфаркт. И не было никого, чтобы помочь. А она, стойкая до мозга костей, до последнего эритроцита в крови, держалась.

— Все будет хорошо, сынок,- она называла меня сынок, но сейчас меня бесило то, что все твердят, что будет хорошо, а хорошо не бывает.- Сейчас выпью таблетки и все будет хорошо…

В больнице мне объяснили, что настолько обширный инфаркт редко переживают.

— Она, видимо, кому-то сильно задолжала на небесах, раз так сильно не хочет туда, — с гранитным лицом пошутил врач.

— Напротив, ей просто сильно должны на земле, — не сдержавшись, передернул я.

Следующий год был не настолько страшным. Ее состояние было тяжелым, но стабильным, ее боли постоянными, но уходящими, а тело готово было бороться. И не то, чтобы из последних сил. Мы жили потихоньку, в какой-то период ей стало намного легче. Я привык к ее храпу, а ее состояние позволяло мне отлучаться на несколько часов и после школы. Ее дом, ее улица, что была далека от моего прежнего места жительства и школы, напоминали мне деревню, и это было блаженное чувство. Каждый день я перемещался из одного мира в другой без страха быть пойманным. Я жил двумя жизнями и это было волшебно. Хотя, даже тремя. Жизнь в школе, в огромном цивилизованном мире, жизнь у бабушки, в старой доброй деревне, и жизнь после того, как все засыпали, наша персональная сказка, моя, Эмми и Майкла. Мы собирались каждую ночь и делали всякие глупости и не только. Они приезжали ко мне, а Сальватор, водитель Майкла и, по стечению обстоятельств, замена старшему брату, которого не было, всегда помогал нам. И, конечно, у него всегда было куча вредной, но вкусной еды. Так прошел год, за учебой, едой и сном. А потом стало тяжело.

Просто, в какой-то момент, моя бабушка перестала храпеть. Понимаете, после инфаркта она была похожа на паровоз, но это приносило спокойствие, означало то, что она жива. Как же это тяжело, не физически, а морально, каждый день переживать возможность ее смерти. Ты спишь, тебе пусть сняться даже кошмары, и вдруг, за одну секунду, тебя словно окунают в холодную воду. Ты открываешь глаза, вскакиваешь и бежишь в ее комнату, потому что не слышишь ничего. Забегаешь к ней и различаешь то, что никогда бы не услышал, будь все хорошо, — едва слышное биение ее сердца. Стук крови по венам. Тебе становится спокойно, но собственное сердце не успокаивается, оно стучит и стучит, и до утра уснуть не удается.

Привыкнуть к такому не получается, остается только принять. Уезжая в университет, я был немного обеспокоен, но она должна была справиться. У меня был классный сосед, вроде чуть ли не из королевской семьи неназванного государства, но, почему-то, он жил со мной в комнате и был вовсе не похож на принца в обычном представлении. За одним исключением, он был чертовски хорош собой и одевался, словно чувство стиля у него было от Бога.

— Привет, меня зовут Озз, можешь называть меня просто, Оз,- широченная улыбка на смуглом лице выдавала искренность мотивов.

— Райан, Райан Валентайн . Приятно познакомиться. Можешь обращаться как угодно, —  не ожидая, что он вообще будет со мной говорить, выпалил я. Озз быстро разложил все свои вещи, будто привез он всего пару маек и тройку книг. Такое ощущение, что здесь не обошлось без магии.

— Можно вопрос?- что-то толкало меня поговорить.

— Да, конечно, но ты все равно ее не знаешь.

— Что, прости?

— Ты хотел спросить, что за страна такая, где я принц, я говорю, ты все равно ее не знаешь. Она, так сказать, не от мира сего.

— Замучили с этим вопросом? — поздно сообразив и осознав всю глупость вопроса, наивно, пытаясь чуть ли не попросить извинения, сказал я.

— Да нет. Со мной вообще мало общаются. Даже не пытаются заговорить. Только парень из Альфа — Омега вроде как попытался пригласить в их секту «анонимных правителей мира, пока папа спит», но я отказался. Не для того я переехал сюда, чтобы жить, как в Селуне.

— Так вот, как твоя страна называется.

— Именно, я и не собирался делать из этого секрет. Ну да ладно, мне пора. Еще увидимся? — сказал он и исчез в дверном проеме, не слушая мое «Конечно» в ответ.

Я было усмехнулся, но чем-то порезался. Кровь из пальца лилась как-то неестественно сильно, и он болел ужасно. Именно тогда неизвестный мне мужчина зашел и спросил:

— Валентайн? – сухо спросил он.

— Да, — коротко ответил я.

— Тебя зовут к телефону, — произнес он и мгновенно вышел из комнаты.

— Хорошо, — ничего не подозревая, я побрел по коридору.

Все было слишком странно. Я подошел к телефону, стальной голос лечащего врача бабушки сказал только одно: «Она не мучалась». Я сполз по стене и не слышал все, что он говорил дальше.

Так странно, когда на похороны человека приходят людей больше из-за тебя, а не из-за умершего. Эмми и Майкл были рядом, но меня рядом с ними не было. Она обняла меня, сказала что-то в духе «она прожила долгую и счастливую жизнь», но впервые это звучало не как обычные соболезнования. Бабушка реально прожила долгую жизнь и большую часть ее реально была счастлива, как сильно бы эта жизнь ее не била. Что сказал Майкл, я не помню. Но по его глазам было видно, что он прикидывал, кого бы убить ему, чтобы Эмми вот так вот обняла его и была с ним, только с ним одним. Я невольно улыбнулся и это обрадовало их обоих. Тогда мы виделись в последний раз. И сейчас я шел к ним.

Уже было поздно, Майкл хотел было заехать за мной, но кто-то отказался. А теперь этот кто-то жалел. Забежав после дополнительных занятий в общежитие, я собирался было просто пройти мимо своей комнаты, даже не заходя в нее. И если бы я знал, что случится потом, то закрыл бы глаза и бежал без оглядки…

Проходя по коридору, я заметил, что наша дверь открыта. Оз должен был быть внутри, поэтому ощущения того, что что-то не так, не было. В самом коридоре было немного тускло и мрачно, видимо, с лампочками были проблемы. Подойдя к двери, я интуитивно заглянул внутрь. В комнате было темно, а свет с улицы, пронизывая занавесь, не мог наполнить ее светом, оставляя только полоску освещенности. Все говорило о спокойном вечере и, не желая разбудить Оза, я почти повернул голову, когда увидел Нечто. Из левой части комнаты, которая была мне не видна, сквозь полосу света пролетело тело моего соседа. Это было что-то непередаваемое, что-то необъяснимое и что-то немыслимое. В ужасе я было кинулся к нему, когда на свет вышло Оно.

Силуэт мужчины средних лет с бешенными глазами, в разорванной рубашке темно-синего цвета с красным окаймлением смотрелся крайне устрашающе. Дымящийся черный кинжал в правом плече будто бы его и не заботил, равно как и раны на правом же боку. Которые, к моему удивлению, не кровоточили и через секунду затянулись. Существо медленно повернуло голову в мою сторону:

           — Хм, игрушка. Ты так сладко пахнешь,- с этими словами существо метнулось в мою сторону, и тогда я увидел огромные когти на руках и удлиненные резцы.

Перед смертью, а я осознавал, что это именно она, жизнь не проплывала у меня перед глазами. Просто остановилось время, и у меня появилась возможность поразмыслить над происходящим. Скорее всего, стоило верить в байки, которыми нынче кормят всеми возможными способами. Что-то подсказывало о том, что это, наверное, вампир, но какой-то уж больно страшный, серьезный и опасный. Вампир, который не хотел говорить, что странно, учитывая все сериалы и саги, вампир, который просто-напросто хотел убить. Он был явно не лишен интеллекта, даже более того, в достатке им обогащен, и именно этот факт толкал его на столь жестокое, с моей точки зрения, и столь оправданное, с его высоты, действие. Ну, серьезно, кто из нас разговаривает с томатным соком или гамбургером перед едой? Печалило только одно: я пропускаю кино. Закрою-ка глаза, может, так будет легче…

Не успев это сделать, я услышал какой-то звук и увидел сзади улыбающегося Оза. Его одежда затягивалась точно так же, как и плоть этого существа, и это приятно забавило меня, даже не знаю, почему. Он подмигнул мне, в руке у него, словно из тени, появился такой же изогнутый кинжал, что был в плече вампира. Теперь стало понятно, откуда он вообще появился.

Оз подмигнул мне и кинул его с невероятной силой, во много раз превосходящую скорость движения того сурового джентльмена, которому я, по непонятной причине, показался вкусным. Если бы «вампир» захотел, то мог бы убить меня, но, при этом, кинжал вонзился бы ему в голову. Его глаза смотрели в мои. Они смеялись. Бешено, безудержно, словно они сошли с ума на пару со своим владельцем. И я понял, он позволяет мне жить. В последний момент он убрал голову, и тут стало понятно, существо решило убить меня руками моего друга, ведь кинжал никуда не исчез.

Никогда не поверил бы, что время может останавливаться дважды. В этот раз размышлений было гораздо меньше. Спасибо, Оз, что попытался спасти. Да ладно, Оз, с кем не бывает, одним знакомым больше, одним меньше. Печалило только одно: я даже не знал названия фильма, который пропускаю. Закрою-ка глаза опять, уже наверняка…

В последний момент моей жизни, как мне казалось, кинжал превратился в дым, который порывом ветра ударил в голову, отбросил к стене сзади меня и я невольно его вдохнул. Спустя мгновение мой организм неистово задышал, будто я только что вынырнул из воды.

— Беги, Райан, беги, а мы потанцуем, — с неизменной улыбкой твердил Оз. Надо его послушать, танцы явно не мое.

Ноги сами понесли меня, внутри разливалось непонятное желание бежать, но, самое главное, с желанием пробудилась и непонятная сила. Перед тем как послушать совет, я увидел, как принц Селуны сделал резкий выпад правой рукой от левого бедра и в «вампира» полетело около пяти кинжалов, половина из которых воткнулись практически в меня. Недолго думая, мой побег начал воплощаться в реальность. По какой-то странной причине маршрут выбирался произвольно, и через пару секунд окно было разбито и чудесное приземление со второго этажа было чем-то обычным, хотя пару минут назад показалось бы сонной фантазией. Я бежал, как сумасшедший, и, уверен, побил бы любые мировые рекорды на все дистанции со ста до десяти тысяч километров. По дороге я необъяснимо спокойно набрал Майкла:

— Вы уже на месте? — сказал я, будто бы ничего не случилось.

— Почти. Ты что, едешь с открытым окном? — нервно спросил Майк.

— Нет, ладно, скоро буду, у меня серьезный разговор, но ты не поверишь, — сказал я и бросил трубку, попутно разгоняясь еще быстрее.

Я должен быть там как можно быстрее. Когда бежишь очень долго, складывается ощущение, будто ты в космосе, все так и быстро, и медленно проплывает рядом, что становится приятно на душе. Вообще, слово «космос» у большинства заменяет сочетание слов «далекое» и «невесомое». Так что, сейчас я испытывал далекое и невесомое чувство, которое могут рождать только мечты. А я сейчас и вправду мечтал: мечтал, что проснусь в кино, а все это окажется простой глупостью, обычным переутомлением и буйной фантазией. И тут я понял одну странную вещь: мои мечтания не возвращают мне родителей, не возвращают бабушку, они успокаивают нынешнюю ситуация. Чтобы все хорошо было с Эмми и Майклом. Да, Эмми Дарк и Майкл Орано стали той самой сутью моего существования. Хм, а мне нравится эта идея. А вот и кинотеатр.

Почему у входа пусто? Да, наверно, я все же опоздал. Из-за переулка подул холодный ветер в лицо, и я услышал странный шепот:

— Спеши, мой друг, их судьба в твоих руках.

Не понимая, что случилось и откуда этот звук, я юркнул в проход и побрел вперед. Узкий проулок в конце расширялся, открывая то ли стоянку, то ли просто широкий подъезд к черному входу кинотеатра. А на ней какой-то мужчина держал девушку, и что- то в ней было знакомое.

Я попытался пройти ближе, но меня схватили за ногу.

— Стой, дурак, ты что совсем слепой? — практически накричал на меня Майк. Он стоял на одном колене, сжимая в руках обломок трубы. Помятый, но не раненный он был не на шутку взбешен. Смотря на Майкла, я осознал, кто там стоит, но кто же держит Эмми? Я рванул ногу и успел сделать всего два шага, как увидел Его снова. Только на этот раз не было ни клыков, ни когтей, обычный человек. Ну, как обычный, высокий, красивый мужчина лет 40.

— Привет, моя сладкая игрушка. Твои кукольные друзья мне по вкусу. Признаюсь, на секунду подумалось мне, что вы выживете. Правда, смешная мысль?- сказав это, он начал вертеть Эмми в руках, будто они танцуют. В какой-то момент он подбросил ее в воздух и отвернулся от нее, а она, будто подвешенная за ниточки, продолжила следовать за ним в метре от земли.

— Правда, у нас отлично получается? А знаешь, она ведь умрет из-за тебя. Плохо, плохо, не стоит заводить друзей-теней. И,- тут он остановился и оперся на одну ногу, упер обе руки в бока и сказал практически ошарашено,- ты не мог просто умереть? Ты думаешь, мне нравится быть здесь? Ты тупой, ничтожный кусок мяса! Зачем ты стал убегать, трус? Тебя не учили родители, что не вежливо убегать, когда с тобой ведут беседу? Или, О, Боги, ты думал, что сможешь выжить? Ахах, это ведь так? Ты же думал, что не умрешь? Ну, и как,- с этими словами он взял Эмми обратно в руки, откинул ее голову и почти вонзился в ее шею зубами, — много планов придумал про то, как изменишь свою жизнь? Давай, я начну это за тебя

С этими словами он прокусил ей шею. Я не мог даже шевельнуться, все тело не слушало меня, а былая сила пропала, я размяк. В тоже время, из-за моей спины выскочил Майкл. Он намеревался разнести ему голову или что-то вроде того, но «вампир» откинул его просто взглядом. Я не знал, что делать, я бессильно упал на колени и плакал, не в состоянии повторить то, что сделал для Эмми Майк. Именно тогда, когда надежда была потеряна, появились они.

Я не слышал их приближения и. наверно, не мог услышать. Они окружили его. Каждый был одет во все черное со знаком волка, нанесенным на одежду, у некоторых эти знаки были на спине, у некоторых на плече, но неизменно волк был из красных нитей. Всего я успел насчитать около 12 незнакомцев.

— Тревор, ты ослушался Совет в последний раз, — выходя из темноты, сказал громко и презрительно, видимо, их главарь. Он единственный был без волчьего знака. Длинное пальто, из-под которого выглядывала багряная рубашка. Не особо длинная челка была зачесана назад, а кожа лица была разительно белой. Даже ярая ненависть не вызывала прилива крови к лицу, а он был явно зол.

— Михаэль, так ты решил меня учить? — отбрасывая в сторону Эмми, сказал «вампир»,- ты думаешь, что можешь указывать мне? Мне! Тому, кто видел Его лицо, Его ученику? Вернись к Саю и передай слово в слово: «Когда я вернусь, пощады не будет никому». У меня нет хозяев. В отличие от тебя, пес,- последнее слово было сказано запоздало и с явным презрением, а безумная злость превратилась в столь же безумный смех.

— Ты попытался убить принца Теней, — второй вампир словно зачитывал перечень преступлений, в которых обвинялся этот безумный господин.

— Попытался? Да вроде как убил, — доставая черный кинжал и ковыряясь им в только что выпустившихся когтях, надменно произнес тот, кого, похоже, звали Тревор.

— Мы добивались этого союза тысячу лет, а ты попытался все разрушить, — второй бесчувственно напоминал о, видимо, достаточно важной вещи, но Тревор всем видом показывал, как он презирает их союз.

— Помнится, и тысячу лет назад, я обещал убить их всех. Так и сказал: «Убью каждую гребанную Тень и каждого ничтожного труса, что попытается «подружиться» с ними». А я вампир слова. Хотя откуда тебе знать. Сколько тебе лет? Сто? Или 99, о, Великий Избранный? — градус издевательства стремительно поднимался, и все понимали, что сейчас один из них умрет.

Все те, кто пришли позже, уже держались за оружие, но их глава, Михаэль, не собирался выходить из себя.

— За неповиновение ты осужден. Совет считает тебя настолько ничтожным, что ты даже не узнаешь свое наказание, когда я доставлю тебя к Ним,- обнажая меч, сказал он.

— Так ты все-таки надеешься выжить? Ахах, а я нашел тебе друга, такого же, как ты. Такой же дурак. Взгляни на него,- указал на меня рукой Тревор, но Михаэль и не собирался терять на меня и секунды своего времени.

— Что, даже не посмотришь? Я забыл, тебе больше нравятся глупые смельчаки, как тот мальчишка. Обещаю, он умрет сразу же за тобой, — даже не договорив, Тревор метнулся вперед, выпуская всю свою животную ярость.

Трудно представить, что было перед моими глазами. Это будто муравей смотрит на схватку двух львов, не сознавая всего происходящего. Каждое движение, каждый выпад были частью чего-то большего, чего-то запутанного и крайне обдуманного. Тревор, в первую очередь, был ощутимо сильнее и его мощные удары должны были сломить сразу же, моментально, безвозвратно. Михаэль каждый раз уходил от них, но, отчего-то, сам не атаковал. Быстрые движения завели его к стене, в которую со всей силой влетел Тревор. Поднялась пыль, но уже спустя секунду можно было разглядеть Михаэля, стоящего на коленях позади безумного соперника с воздетым кверху клинком, конец которого был обильно покрыт кровью, которая, не успев стечь к рукояти, была отброшена в сторону резким движением Михаэля.

— Ахах, ты думаешь, что эти «смазливые» удары смогут остановить меня? Я бы беспокоился больше о себе, — не поворачиваясь, сказал Тревор, намекая на собственное попадание по противнику.

 Михаэль даже не попытался отвести глаз от своего врага, он не мог или не хотел себе это позволить. А я мог и страстно желал. Левый бок и правая нога были задеты, кровь не лилась, но пара капель ее осталась на асфальте, что явственно говорило о серьезности повреждения.

— Все еще питаешь иллюзии? Я не обычная ночная моль, я владыка Тьмы и ты должен гордиться, потому что умрешь, познав всю мою мощь.

С этими словами из спины Тревора вырвались два огромных черных перепончатых крыла, а тело стало темнеть на глазах. Обернувшись, эта тварь стала заметно выше, метра два с половиной ростом, и более не напоминала ничем человека, даже глаза превратились в два горящих злостью красных уголька.

— Ну, как тебе, Избранный? Готов встретить судьбу? — в голосе безумного вампира слышались демонические нотки, будто говорило одновременно два или даже три человека.

— Боюсь, судьба не готова для меня, — закрыв глаза и подняв меч, негромко сказал Михаэль. Спустя секунду он открыл их вновь, и смотрел пустотой на своего противника. Ни лицо, ни тело не выдавали хоть какое-нибудь проявление эмоций. И от этого становилось страшно.

Видимо, Тревора это раздражало больше всего и он, с ужасающим криком, бросился на Михаэля.

— Каэрн сэ нат, ривэримм, — промолвил мой невольный защитник, и все окружающие вампиры метнулись вперед на Тревора.

Они налетали на него и умирали, словно мотыльки умирают, встретив огонь. Они знали, что умрут, они знали, что должны были умереть, но умирали они счастливыми от осознания причастности к чему-то великому, ибо великим казалось пленения этого сумасшедшего и крайне опасного существа.

Первого Тревор смял своей ногой, которая стала напоминать огромную демоническую лапу, второго и третьего проткнул своими крыльями и отбросил, четвертого разорвал правой рукой, пятого обеими, шестого и седьмого, оборачиваясь, поймал руками, шестого левой вбил в землю к своим ногам, а седьмого правой оторвал от земли.

— Это все, Избранный? — крикнул безумный вампир, не сознавая, что это последние его слова. Хотя, знай он это, мало что изменилось бы.

Михаэль уже отсек ему правую руку и правое же крыло. Пока Тревор занимался мелкими сошками, их предводитель исчез из его поля зрения, зашел за спину и при первом же удобном случае выскользнул из-за нее, пройдя под правой рукой, которая держала того самого седьмого, попутно делая мощное движение рукой, вздымая меч, которой моментально выполнил свою работу. Тревор повернул голову направо, а меч Михаэля уже прошел над ней и, опускаясь, отрубил ему и левые конечности, а Михаэль, разворачиваясь, ушел туда же, откуда пришел, за спину оппонента.

— Передать что-нибудь Владыке Саю? — спросил без капли сарказма победитель.

Но он не успел ничего услышать, потому что пять мечей оставшихся в живых его слуг уже были у Тревора в груди. Его голова тяжело рухнула вперед, будто голова загнанного скакуна после сотни километров пути без передышки.

— В саркофаг его, — приказал Михаэль,- а я разберусь с детьми.

Вампиры исчезли с телом Тревора и его конечностями, и теперь я не знал, кто идет мне навстречу, друг или враг. Меч, однако, он убрал, хотя это была глупая мысль, при желании он мог бы порвать нас голыми руками.

-Что у нас тут? Как тебя зовут? Отвечай, — властно приказал мне Михаэль.

-Райан, — подчиняясь, ответил я.

-Откуда ты здесь и почему он хотел тебя убить? – абсолютно спокойно, будто ничего не произошло, говорил Михаэль.

-Я сосед Озза и он хотел убить его, а не меня, я просто все видел, — не понимая, что именно ему нужно, начал я.

-Ты «сосед» принца Селуны? Как ты остался жив? Тебя спас Озз? – услышав его имя, вампир немного потерял свое непроницаемое самообладание и стал неугомонно спрашивать меня.

— Я не знаю! Если бы я знал! Мои друзья,- было хотел ему рассказать я о походе  в кино, как понял, что не вижу Эмми, а Майкл валяется в крови, — я должен им помочь.

— Девчонки нет, не теряй времени, я обменял ее на информацию о том, где сейчас Тревор. Парень умрет через пару минут, — с убивающим спокойствием и ненавистной безразличностью сказал Михаэль.

Я упал на колени. Я не знал, что со мной, не знал, что принять первым, то, что Эмми потеряна или что Майкл умрет. Понимая, что судьба Майкла может окончиться быстрее, я закричал:

— Спаси его, пожалуйста!

— Тебе не удастся меня рассмешить, трусливый человек, — сказал вампир, будто передо мной стояла такая задача. — Ты больше беспокоишься о девчонке.

— Спаси его, пожалуйста! Какой смысл думать о ней, если мой друг умрет раньше, — несмотря на то, что вампир был прав, жизнь Майкла сейчас висела на волоске и я не мог его потерять.

— Ты даже не подозреваешь, какие же глупые слова сейчас сказал. Еще час, и она потеряна для тебя навсегда, — из уст Михаэля эти слова звучали, как самый суровый приговор.

— Пожалуйста, помоги ему. Он даже носит тоже имя, что и ты! – эти слова вылетели из моих уст просто так, от отчаяния, но, как оказалось, принесли самые богатые плоды.

По непонятной причине, вся выдержка Михаэля улетучилась. Он словно испугался, обрадовался и не поверил своему счастью одновременно.

-Вторая луна, — едва слышно прошептал он и сел на одно колено рядом с Майклом и мной.- Как его зовут, мальчик? Говори его полное имя. И не вздумай обмануть меня, — глаза вампира пронизывали меня насквозь.

— Майкл Орано. Михаэль Орано, — слабым голосом произнес я.

— Вторая луна, вторая луна, — все твердил Михаэль, а незаметно появившиеся сзади вампиры, коих стало уже десять, но первых пяти не было с ними, услышав слова «вторая луна» стали со страхом и непониманием смотреть то на Майкла, то на его возможного спасителя.

-Я спасу его, но он пойдет со мной, — смотря мне в глаза, сказал предводитель вампиров. Его глаза излучали искренность, верность и прямоту мотивов. Такой человек вызывал уважение, такой становился героем эпохи, такой оставался вне времени. Но он не был человеком, и это пугало, а другого выбора не было.

— Так тому и быть, — промолвил я, будто судьба Майкла была моей, будто он сам моя собственность.

— Так тому не быть, — раздалось откуда-то сверху, и короткие автоматные очереди разрешетили всех вампиров позади нас. Майкл встал и своим фирменным бесстрастным голосом назвал имя:

— Аякс.

Прямо перед нами приземлился огромный мужчина в белом костюме и с огромным мечом. Боже, как же они все тащат это оружие на улице перед простыми гражданами? Пусть уже и почти полночь, но все же. Этот мужчина был поразительно одарен физически, и, пускай, Тревор был больше, но в голове складывалось ощущение превосходства этого Аякса над всеми виденными сверх существами.

— Пытаешься нарушить закон, болгарский Бэтмен? — с издевкой сказал новоприбывший.

— Хоть раз, при встрече попытайся сказать хотя бы «румынский», — с привычной уже апатией медленно сказал Михаэль.

— Так ты же не румын? — искренне удивился громила.

— И не болгарин тоже, гений, — безучастно ответил вампир.

— Твоя лесть тебя не спасет, — излишне громко сказал Аякс,- хотя он не далек от истины, я и вправду хорош интуитально, — повернувшись ко мне, прошептал он.

— Интеллектуально, — не зная зачем, я его исправил. Наверно, просто буквоедство заложено у меня в крови.

— Да ладно, он тоже таких слов не знает,- ухмельнулся мой новый собеседник.

— Удивлю тебя, знаю. А еще я знаю, что ты знаешь, что я вас слышу. Зачем ты здесь?- похоже вся ситуация начала выводить Михаэля из себя.

— Вы напали на граждан, Легион такого не прощает, — резко посерьезнел Аякс. — Легион такого не прощает.

— Виновного наказали, он действовал по своей воле. Пункт 4, статьи 3 Соглашения гласит, что мы вправе сами наказывать нарушителя, а ты видел, что мы это сделали, — быстро, но также бесстрастно проговорил Михаэль, — я не собираюсь тратить всю ночь на это.

— Ты собираешься забрать парня, — сказал Аякс, — мы оба знаем, что ты без него не уйдешь, это не в твоих правилах, а принципы ты не меняешь.

— Тогда тебе лучше отступить, риверимм, — положив руку на меч и опустив глаза, смотря исподлобья, пытаясь решить все без кровопролития, промолвил Михаэль,- без меня мальчишка умрет.

— Но умрет человеком. Это само по себе достойно, — сказал Аякс и вытянул свой большой меч. — Жаль, что и тебе придется умереть. В атаку, Легион!- крикнул он безапелляционно, и с крыш посыпался град безликих пуль. Михаэль метнулся к Майклу, прошел под мечом Аякса, схватил моего друга, прыгнул на лезвие меча уже дважды промахнувшегося гиганта и сказал, глядя в мою душу через мои глаза:

— Он будет жить. Только смотри, не пожалей потом об этом, — и исчез в мгновении ока.

Великан попытался было что-то сделать, но не успел даже заметить, в каком направлении скрылся вампир.

— Чертов попрыгун, — угрюмо сказал Аякс, — а с тобой нам надо поговорить. Может, ты этого не понимаешь, но добро пожаловать в Легион,- засмеявшись, сказал бородатый великан. – Заберите его.

Меня отвели к белой машине с нарисованным огромным красным крестом по бокам, и закинули в нее с особым старанием. Я не понимал, что происходит, а в голове было только одно имя: Эмми!

Вход в личный профиль