Глава 28

28

 Еще неделю город продолжал истощаться. Анико сделала обход одноклассниц, но никого не застала дома. Она забрела в Еврейский квартал и сразу повернула назад. Без Якоба он выглядел и пахнул как останки древнего ящера. Вспомнила о доме Папуашвили и немного поковырялась в развалинах. Но ни одной красивой плитки больше не нашла. Видимо, тогда вечером ей крупно повезло.

– Ну зато? наверное, уже можно идти к Джубе, – решила она. – Неделю не была. Встреча на Дне рождения не считается.

Но на мосту Джуба сам чуть не наехал на нее.

– Где камера? – кричал он.

– Что случилось?

– НЛО! В городе видели НЛО! Возле института! Садись скорее, поехали за камерой – и туда.

И они рванули домой. Анико вытащила камеру из–под кровати, проверила аккумулятор.

– Скорее, умоляю! – кричал под окном Джумбер. – Кидай ее мне, я поеду вперед.

– Ага, щас, – буркнула Анико. – Кидай… Это тебе не арбуз.

Возле института стояла небольшая толпа. Джуба напугал ее Кавкандаром, заглушил мотор и закричал:

– Где оно? Вы его видели?

Студенты насмешливо переглянулись.

– Че ржете – мы журналисты. Аннушка, доставай кино.

Анико солидно нахмурилась и подошла с микрофоном к самой красивой девушке.

– Мы представляем школьный телеканал «Дневник». Скажите, пожалуйста, где вы видели НЛО, и куда оно полетело сейчас?

Девушка извернулась и стала безостановочно смеяться в кулак.

– А вы не скажете? – Анико обратилась к более современной на вид барышне. Но и та заслонилась от объектива ладонями, хихикая и отворачивая лицо.

Пришлось обратиться к парням.

– Вы не скажете?..

– Нет, не скажем, это государственная тайна, – выпендривались пацаны. – Покажите ваш мандат.

Анико заметила в толпе взрослого мужчину и повернулась к нему.

– Будьте любезны…

– А! – свирепо гаркнул мужчина, так что все замолчали.

Анико с ужасом осознала, что это сторож с автобазы. Микрофон выпал у нее из руки и больно стукнулся о ногу.

– Ты кто такая? – сторож схватил ее за локоть.

Анико оглянулась на Джумбера, но тот продолжал страстно снимать, как будто ее тут на танец приглашают.

– Ладно, Махар, оставь ребенка, – протянул один из студентов. – Они же просто играют в журналистов.

– Кто ты? – продолжал рычать Махар.

– Гаглоева она, я ее знаю, – вмешался другой студент и попытался отцепить сторожа от Анико. – Дочь Давида Гаглоева. Оставьте ее, Махар. Она больше не будет приставать к людям, правда, девочка?

– Правда, – быстро согласилась Анико.

Но Махар стискивал ее и тащил куда–то – вероятно, в милицию.

– Джуба! – пискнула Анико.

– Вон оно! Оно снова летит! – вдруг заорал кто–то.

И все подхватили:

– НЛО! НЛО! Вон там!

Джумбер кинулся через толпу, Махар выпустил Анико, она спряталась за чужие спины и покатилась вместе со всеми к вокзалу. Народ нырнул в сумрак зала, вывалился на платформу и остановился, созерцая полет неведомого предмета. Нечто серповидное сверкало под солнцем, напоминая металлическую летучую мышь. Она сделала пируэт и спикировала на землю, пропав из виду.

– Туда! – студенты ломанулись на пустырь.

И Джуба с ними.

– Далеко, – сдался мужчина постарше. – До свалки бежать надо. По такой жаре.

Анико спряталась за скамейку, глядя на дверь – не выскочит ли оттуда сторож. Но никого не было.

Посидев минут десять, она вылезла и перебежала под окно вокзала, чтобы заглянуть внутрь – вдруг там засада. Но и в зале было пусто. Она вышла на порог. По дороге уезжала «Скорая помощь», несколько человек стояло у бордюра, глядя ей вслед. 

– Кому–то стало плохо от волнения? – с усмешкой спросила она у девушки.

– Ага, наверное. Это Махар, сторож из гаража. Упал прямо на месте.

Анико побежала за «Скорой». Потом остановилась и побежала за Джубой. Но его нигде не было. Она вернулась на площадь. Самой поехать на Кавкандаре? Анико села за руль. Зажигание Джумбер включал с помощью двух проводков. Дальше надо нажать на обе педали и одну отпустить. Правую. Или левую? Она попробовала – мотор вскрикнул и заглох. Она еще раз подключила его и потанцевала на педалях. Студенты смотрели на нее, окружив Кавкандар. Хоть бы помогли.

– Слушай, давай я тебя отвезу, если так сильно надо, – предложила веселая девушка в спортивном костюме. – Только не на этом. У меня машина есть.

– Спасибо! – Анико выскочила из Кавкандара.

Они сели в красный Москвич, и девушка уверенно, как мужчина, развернула его по всей площади.

– Куда тебе?

– В больницу – куда Махара повезли.

– Ты его внучка?

– Нет. Я его убийца.

Девушка заразительно рассмеялась.

– Его убицы – жирный хабидзн и жареный поросенок, – сказала она. – Не переживай, доедем за пять минут. А ты танцами занимаешься?

– Нет.

– А гимнастикой?

– Нет.

– А чем ты занимаешься? У тебя хорошая фигурка.

– Я бегаю от дяди Махара.

– Я тоже буду, мне надо похудеть! А кроме шуток – хочешь заниматься танцами? Я собираю группу для занятий.

– Если сторож не умрет.

– А при чем тут сторож?

– Если он умрет, я брошусь с моста.

– А, хорошо. Допустим, он не умер – придешь ко мне заниматься?

– Обязательно.

– А подруг приведешь?

– Только если осенью – они сейчас все разъехались.

– Неужели все? Может, в июле приедет кто–нибудь?

– В июле должна приехать. Но ее фигура тебе не понравится. И вообще…

– Это не важно. То есть, фигуру мы ей сделаем, а вообще – тем более – вот посмотришь. Значит, договорились? Какой у тебя адрес? Я за тобой зайду. Вот и приехали.

Анико рванула дверь.

– Погоди, убийца, я открою. Меня зовут Лиана, а тебя как?

– Скотина проклятая.

Анико побежала в приемный покой.

Махарбек лежал под капельницей в душной палате, рядом два пациента читали газеты.

Сторож дремал. У Анико отлегло от сердца. Она отыскала медсестру в клизменной.

– Здравствуйте! А можно узнать, как здоровье товарища Махара? Из восемьдесят шестой палаты.

– С инфарктом который?

Анико похолодела.

– Может, еще не инфаркт? Не могли так быстро диагноз поставить.

– А, который на вокзале упал от солнечного удара?

– Да–да!

– Ничего, жить будет. А ты кто такая? Тут вообще–то нельзя.

– А я дочка Зарины Гаглоевой, эндокринолога. Она меня послала узнать.

– А. Ну, что тебе сказать–то? Прокапаем физраствор с витаминами – и домой. А почему им эндокринолог интересуется – у него диабет? Или зоб?

– Пока нет. Но она опасается, что вот–вот начнется…

Забрать у Джубы бочку и отнести ее в депо, пока Махар болен!

– Чем я занимаюсь, на что трачу свою жизнь, – думала она, переходя мост и поднимаясь в гору. – Другие в космос летают, а я бегаю, как бешенная, между НЛО и вонючей больницей.

Джумбера не было дома. Местные кошки ковырялись в его кухне – так нагло, что Анико почувствовала себя оскорбленной.

– Брысь, глистоносцы!

Она придавила дверь кухни куском двигателя и пошла домой.

Возвращаясь через площадь, Анико решила зайти в церковь и покаяться. Она не представляла, где и как это делается, но надеялась увидеть какой–нибудь указатель или табличку с инструкцией. В церкви стояли солнечные столбы. Казалось, что она плавает посреди моря.

– А, пришла! – услышала Анико, и знакомая уже сотрудница подошла к ней, протягивая руки. – Наконец–то! Ацамаз  уже уходить собирался. Иди сюда, Ацик!

Человек в медицинском халате подошел и осмотрел ее справа и слева.

– Подходящая натура, спасибо, Розалинда. Отведи ее в мою комнату, там свет ровный.

Анико почувствовала себя лошадью. Розалинда усадила ее в комнатку, где зимой они встретили отца Григория с чайником. Художник почему–то надел две пары очков и стал бешено рисовать за станком, выстреливая взглядами в Анико и вытягивая руку с карандашом, чтобы замерить ее пропорции.

– Не двигайся! – рявкнул он, когда натура попыталась что–то сказать.

Анико сидела около получаса и продрогла. Потом Ацик снял со станка рисунок, ушел с ним в церковный зал и полез на леса у стены. Анико поскорее смылась.

– Покаялась называется, – думала она. – Уж лучше Якобу рассказать о своих грехах, он не будет измерять мой нос карандашом.

Дома на кухне мама и Ладо обсуждали НЛО.

– Этому мальчику надо в Москву, в физтех! Или в МАИ! – говорила мама.

– А лучше в цирк.

– В цирк – это тебе и твоему другу. И всем этим идиотам из института. Как можно было в самолетике увидеть инопланетян?

– Ты видела? А говоришь! Какой это тебе самолетик – он же круглый! А народ сейчас просто помешался на всяких НЛО. Плоское облако увидят – и кричат – арика*, НЛО летит! А Джуба вообще решил сделать свой межпланетный корабль.

– Ала–ма! Еще только этого не хватало! Из чего он хочет сделать своё НЛО?

– Из Кавкандара.

– А, ну, тогда можно успокоиться. Вряд ли такое НЛО куда–то взлетит.

– А ему инопланетяне помогут. Заешь, как они его любят! Что ты!

– Иди–иди, почитай что–нибудь к школе. А то до сентября забудешь, как буквы выглядят.

– Буквы скоро отменят. Я свой алфавит придумал. Он состоит сразу из слогов – чтобы не тратить время на отдельные буковки и всякие запятые.

– А ты много времени на них тратишь?

– Мама, конечно, много! Если я хочу написать любовное письмо девушке, мне приходится выписывать: моя любимая Маша…

– Кто это еще – Маша? Русская?

– Нет, мама, я к примеру! Моя любимая итальянка Джоконда Леонардовна, как часто долгими зимними ночами я представляю себе твои округлые… щеки!..

– Я ей покажу щеки – похудеет она зимними ночами!

– Эх, мама, ты не понимаешь, что я стою на пороге мирового открытия.

– Вот и стой, нечего к Джумберу бегать. Стой, я тебе футболку на спине зашью…

Анико вошла в кухню.

– Вот еще один свидетель нашествия инопланетян, – приветствовал ее Ладо.

– Кушать будешь? – спросила мама. – Погрей лобио.

– Нет, мне надо Джумбера найти.

– И ребенка втянули в свои аферы! – возмутилась Зарина.

– Да она сама втянулась, как сопля!

– Мама, у него Лейкина камера, мне надо ее забрать. При чем тут аферы.

– Нашла кому камеру давать – он из нее спутник сделает.

– Джуба к Бибе пошел, – сказал Ладо. – У него видеомагнитофон есть – хотел посмотреть кассету.

– А где он живет?

– Я вам не разрешаю к нему ходить! На этих видеомагнитофонах нехорошие фильмы смотрят. Детям до шестнадцати! Сидите дома! – Зарина ушла в «Ж».

Ладо с раздражением пнул столетний комод – старая фотография шлепнулась на стеклянное пузо.

– Ладно, – буркнул он, – пойду магний точить.

– Что делать? – не поняла Анико.

– Хочешь помочь?

– Наверное…

Она пошла за братом в глубину сада. Там он огляделся, вытащил из–за курятника сверток и достал из кармана штанов напильник.

– Вот, смотри, берешь кусок магния и точишь его напильником. А стружку аккуратно собираешь, чтобы ни одна пылинка не упала мимо газеты. Поняла?

– Нет.

–Что непонятно?

– Зачем это делать?

– Потом смешиваем магний с марганцем и получается взрыв–пакет. Теперь поняла?

– Чтобы банк взорвать?

– Какой еще банк? Зачем его взрывать? Банки надо грабить.

– Ты что – не нужны мне их вонючие деньги.

– Деньги не пахнут, дорогая моя. А нам они всегда пригодятся.

– Деньги не вернут нам дом.

– Уа! А взорванный банк вернет?

– Нет. Поэтому я решила уговорить Джубу не взрывать его.

– А, так это Джуба придумал взорвать банк? Он чо – опупел?

– Нет, он не придумал… Хорошо, давай мне свой марганец, буду пилить.

– Магний. На.

Ладо развалился на шелковистой траве вдоль сетки ограждения. Анико стала въедаться напильником в кусок металла. Отвратительный звук пробирался прямо в ее кости.

«Если бы Якоб увидела меня за таким нелепым занятием – что бы он сказал? А сам Якоб, интересно, мог бы увлечься чем–то подобным.

– Ладошка. А все пацаны делают взрывпакеты?

– Все.

– Это что – мода?

– Это жизнь. Мужчина должен знать, как взорвать… банк.

– Я все–таки думаю, что не все. Есть же мальчики, которые много–много читают, учатся играть на музыкальных инструментах, ходят в секцию. У них просто времени нет магний пилить.

– Так не обязательно его пилить. Есть много других рецептов, как сделать взрыв. Постой–ка, ты про кого? Про этого, что ли? – Ладо ткнул большим пальцем в сторону Элиашвили.

Анико участила движение рукой, она даже заболела от напряжения.

– От ты больная девушка. Столько нормальных пацанов у тебя под ногами крутится, а ты… Слушай, у меня друг есть, Джумбер зовут, я тебя с ним познакомлю – хочешь? Парень своими руками машину собрал, огород посадил, крышу настелил…

– Заглохни уже. Джуба родственник. И еще ему Залинка нравится.

– Не гони!

– Это правда. Зуб даю.

Ладо схватился за голову и повалился на спину, безумно глядя в многоэтажную крону ореха.

– Уф, не могу больше, – Анико выбилась из сил и бросила магний на траву.

Ладонь горела и воняла химией.

– Пойду воды попью… О! Здорово, Джуба.

Ладо вскочил. Джумбер подошел к ним с сумкой за спиною, пожал руку Ладо и плюхнулся на траву.

– Че? – спросил он Ладо, который смотрел на него, как мать на заболевшее дитя.

– Все хорошо, не волнуйся.

– Ты че, с ума спрыгнул?.. Аннушка, забери свою камеру, а то уже полгорода у меня ее просит.

– Что–нибудь получилось заснять?

– А, почти ничего, лето – мертвый сезон, – Джуба улегся на спину, подложив руки под голову.

Ладо присел рядом с ним, выразительно качая головой и подергивая бровями.

– Че за дела, я не понял! – удивился Джуба.

– Ну, я пойду, – сказала Анико, забирая сумку с камерой. – Вы тут сами… попилите.

Она дошла до лестницы, вспомнила про бочку и вернулась.

Мальчики лупили друг друга и катались по полянке. Анико громко кашлянула.

– Чего тебе? – спросил Ладо, тяжело дыша.

– Джуба…– она хотела поговорить насчет бочки с бензином, но момент явно был неподходящий.

– Ладно, продолжайте… Пока.

Она дошла до двора и опять вернулась. Сердитые пацаны сидели рядом и отряхивались.

– Чего еще?

– Джуба, расскажи про НЛО.

– Да, пацан один с первой школы такую штуку сделал – прикинь: арматура из свежих веток, чтобы гнулась, и натянутый плексиглас. Короче, получились крылья, только не прямые, а таким здоровым полукруглым пирогом. А сам под ними на ремне пристегнут. Разбегается с холма, прыгает – и летит на теплом воздухе. Сегодня высоко взлетел. Погода подходящая. Хорошо, что его другие пацаны на веревке держали, а то мог до облаков долететь – крылья такие легкие – как парашют! Вообще молодец парень! Только жалко, что он не НЛО. Я его к себе зазвал – летательные аппараты делать. У меня удобнее, а то у них там тесно, и взрослые недовольны…

– Джуба, можно тебе помогать иногда?

– Конечно, Аннушка, приходи в любое время дня и ночи – хоть помогать, хоть мешать…

– Что значит – хоть мешать? Если я мешаю – сказал бы сразу!

– Нет–нет, я не это имел в виду!

– Молодец, братан! – заржал Ладо.

– Я просто… вырвалось откуда–то, ну! Не уходи, Аннушка, умоляю!…

Анико взяла на кухне миску с вишней и забралась на чердак.

– Мешаю – ну, и черт с вами! Буду все лето сидеть в этой конуре и читать антисоветскую пропаганду. А потом в школе доклад сделаю – вот они упадут!

Она взяла в рот несколько полупрозрачных вишенок – и заскулила – до того они были кислые! Даже слезы потекли.

– Да уж, есть отчего плакать: Якобу не нужна, подругам тоже, братьям только мешаю…

Она увидела в углу пыльную кадку с землей – из–под фикуса – приподняла верхний ком, выплюнула вишни в ямку и накрыла сверху. Потом упала на раскладушку, прихватив первый попавшийся журнал.

– «Москва» – хорошее название. И ни одной картинки… Анастасия Цветаева. Кто это, интересно…

Она читала, пока солнце не погасло в чердачном окне.

Девушка из повести жила на всю катушку: каждый месяц влюблялась в нового кавалера, и каждый раз по–настоящему. Страсти на грани смерти, приключения, разлуки и встречи, и это почти до старости – до 39 лет! А что у нее, Анико… Один парень – всю жизнь, и ни одного свидания с ним. Ну, не считая дружеских пробежек по городу и похода  в кино. И ни разу не сказал, что любит. Зачем это все?.. Анико изо всех сил стукнула себя журналом по башке. Под крышей что–то затрепыхалось. Она встала и присмотрелась – ласточки! Мерзкие ласточки слепили себе гнездо как раз под окном. Теперь будут сорить на книги.

– Ух! – Анико погрозила им журналом.

Ласточки забились в гнездо. Анико поплелась вниз.

Надо будет принести сюда свечи или керосиновый фонарь, чтобы не возвращаться домой даже ночью.

Еще на лестнице Анико услышала разговор  в кухне: папа возмущался, мама громко не верила своим ушам.

– Опять что–нибудь про Гамсика* …

Анико на цыпочках свернула в комнату.

Ладошка спал на диване с горбушкой в руке, Бамбук вытянулся вдоль его расслабленного тела и обгрызал у хлеба корку. Он замер, проследив за шагами молодой хозяйки, потом продолжил творить безобразие.

Анико зашла в «Ж» и обнаружила на стуле мамину обновку: она восседала посреди комнаты, как снежная королева – пиджак, окрыленный широкими плечами, длинная юбка–годэ, свесившая свой колокол до пола, и на коленях у нее – ремень, свернувшийся змеей. Анико прикоснулась к бугристой парчовой ткани. Бледные розы казались утопленными в мокром снегу.

– Кто же это сшил – неужели тетя Лида? Из Бурды, наверное. А где она взяла такой шикарный материал?..

Анико и сама не заметила, как завернулась в этот просторный длинный пиджак и сделала несколько фуэте перед зеркалом.

– Со штанами не смотрится.

Она сняла потертые джинсы, полосатые носки и потанцевала босиком, распахивая фалды, точно фокусник.

Вдруг папин голос послышался из прихожей:

– Ладо! Где Анико?

– На чердаке. Читает, – пробормотал разбуженный Ладо.

– Я ей сейчас покажу чердак. До чего мы докатились – воруем государственный бензин! А ну спускайся оттуда, поедешь в санаторий на все лето!

Анико подкралась к стене и выключила свет. Потом бросилась к окну. Папины шаги уже раздавались в «М». Она шагнула на кровать, на подоконник – и сиганула вниз. Асфальт утюгом опалил коленки, но некогда было рассматривать царапины – она вскочила и понеслась прочь от дома.

– Только не санаторий!

На мосту она перешла на шаг.

– Здравствуйте, батоно…

Какой–то знакомый – кажется, мацонщик, поклонился ей, а потом обернулся несколько раз вслед. Анико посмотрела на себя и поняла, почему: она не успела надеть джинсы, юбку, обувь…

– Господи! Только бы больше никто не увидел! Зачем я перешла мост – надо было к Малусаг!

Она снова побежала, еще быстрее, стараясь не попадать на освещенные участки улиц.

Дом Джумбера совсем пропал во тьме, новолуние превратило его в невидимку.

– Неужели его нет! – испугалась Анико. – Возвращаться вниз, под фонари?.. Может, просто зайти и остаться у него?

Анико вошла во двор. Джуба стоял на «вершине планеты», согнувшись и расставив ноги, и смотрел в трубу из газеты, прижимая к выходному отверстию лупу.

Стало веселее.

Джуба выпрямился и потянулся. Видимо ему надоело разглядывать пустоту. Он развернулся, душераздирающе зевая, и увидел Анико. Его рука медленно согнулась, а потом быстро перекрестилась, как будто состязалась с чертом.

– Привет, – махнула ему Анико, не решаясь подойти ближе.

– Кто это? Мне мерещится – или это Аннушка?

– Да, это она.

– Уф… Я подумал, что это тетя Рая пришла… в таком виде.

– Соседка?

– Тетя моя. Ее похоронили в таком пиджаке и… – Джуба потерялся и замолчал.

Анико натянула пиджак на голые ноги.

– У тебя не найдется штанов для меня? Или… юбки.

Джуба, почесывая мех на голове, поплелся в дом, пошумел немного и вынес Анико белый сверток.

– Что это? Подойти можно?

– Я тут положу на Кавкандар, а ты возьми. Одевайся.

Джуба спрятался в доме. Анико взяла это и развернула.

– Уа! Медицинский халатик! Новый? Чей это, Джуба? Тети Раи?

– Нет, это мой. Когда бабу в больнице лежала, мне соседка подарила, чтобы я в нем в больницу ходил.

– А ты ходил?

– Что я – похож на психа? Так и лежит уже три года. Новый, не бойся.

– Можешь выходить.

Анико завернулась в халат и замотала пояс вокруг талии. Полы касались щиколоток.

– Да, теперь ты еще больше похожа на привидение. Только уже соблюдающее приличия. Давай свой пиджачок.

– На, он совсем новый, мама себе сшила для отпуска – она к Мадинке в Тбилиси едет.

– А что там у Мадинки в Тбилиси – королевский дворец?

– Нет, ну просто у мамы там всякие однокурсники, родственники, туда–сюда… Понимаешь?

– Давай я на грабли повешу и прислоню аккуратно к забору, чтобы не помялся.

– Грабли же грязные.

– Они же изнутри будут в пиджак всунуты, снаружи ничего не запачкается.

– Ну, ладно…

Пиджак, повешенный на грабли, словно моряк, которого укачало, выглянул за забор.

– На еще чустики! – крикнул Джуба и бросил Анико резиновые сланцы.

– Спасибо, а то у меня уже все ноги поцарапаны. И замерзли…

– Сейчас кастрик сбацаю, согреемся.

– Давай помогу.

– Конечно – ты теперь санитарка и обязана всем помогать.

– Почему не врач?

– А ты на ноги свои посмотри…

Они открыли яму с костровищем и скоро уже протягивали руки к новорожденному огоньку.

– Да, здесь, на Планете, можно пережить такое длинное несчастье, как лето, – в очередной раз подумала Анико.

– Пойду печку затоплю, надо чай сделать, – Джуба потопал в кухню. – А ты подкладывай…

Анико натаскала чурок из поленницы и с наслаждением углубилась в работу над поддержанием костра. Ей удалось добиться чистого пламени, почти без дыма. Щеки приятно припекало, пружины волос покачивались у висков, как живые. Анико вдруг поймала себя на том, что мысленно разговаривает с Якобом, который сидит напротив.

– Ты не мог не приехать – правда?

– Зачем не мог! Мог. 

– Потому что такой костер хороший.

– А при чем тут костер?

– Я знаю, что ты тупой, но подумай своей головой и поймешь. То есть, нет, головой не поймешь – надо подумать  вот тут, – Анико похлопала себя ладонью по груди.

– Дымом подавилась? – поинтересовался Джуба, подходя с охапкой палок.

– Нет,  просто… что–то сон привиделся, решила постучаться, чтобы там не спали.

– Может, ты кого–то увидела? Ты с кем–то говорила, мне кажется.

– Нет, что ты!

– А ты знаешь, у меня на Планете такое место … ну, как бы святое. Ну, не святое, но особенное. Здесь какие–то волны.

– Какие волны? Радио?

– Нет. Здесь можно поговорить с теми, кого нет, или кто далеко. Ты тут сидишь в тишине, смотришь на небо – и они приходят. С волнами – понимаешь? Поверь мне – я тут столько их повидал… И родителей, и бабу, и тетю, и даже прадеда.

– И его осла, которого он впрягал в этот Запорожец?

– Да, его тоже. Смеешься? Не веришь? Ну, как хочешь. Только это правда.

– Я верю, Джуба, верю.  Как–то мне страшно даже стало.

– А чего бояться? Это же наши родные. Чужие не придут, не переживай – только те, кого ты сама захочешь увидеть. Это место такое, другого такого нет.

– А я знаю еще одно. В еврейском квартале. Хочешь покажу?

– А, ну там всякие ихние святые, наверное? Мы с пацанами ходили когда–то. Но это не то, нет. Я не знаю, как тебе объяснить…

За забором ахнула и что–то пробормотала прохожая.

– Пиджачок заценила, – усмехнулся Джуба.

– Эй, у костра! – послышался голос от калитки.

– Кто там?

– Я это, я, – Ладошка, строгий, как милиционер, подошел к ним из темноты.

– О! Здорово! – Джуба пожал ему руку.

– Поехали домой, тебя папа ищет. Натворила дел – и в кусты? А мне за тебя вставили…

– Не поеду, – нахохлилась Анико.

– Да я тебя пинками пригоню! Не поедет она!

– Ала–ма, оставь ее, – вступился Джумбер. – Какие еще дела? Что случилось?

– Какую–то бочку у сторожа спи… стырила – теперь вся больница  об этом сплетничает.

– Ну, тогда поехали, – улыбнулся Джуба. – Это я стырил, а не она. Она только на вассере стояла.

– Чего?  А маминому пиджаку тоже ты ноги приделал?

– Нет, это уже не я. Это была вынужденная мера. Поехали все вместе, разберемся…Чом, Аннушка, не бойся, я с тобой. Тем более что бочку я уже вернул.

Она поплелась за пацанами к машине.

– Пиджак где? – сурово спросил Ладо.

– Вон – прохожих пугает.

– Не забудь…

Анико села в Кавкандар, держа грабли–вешалку высунутыми из окна. Машина завопила и полетела вниз, в почти погасшее гнездо города. Белые рукава разошлись в стороны, точно пиджак играл в самолетик.

– Жаль, что у тебя глушителя нет! – крикнул Ладо в ухо водителю. – Можно было бы женщин пугать!..

– А ты думаешь так не страшно? – перекричал его Джуба. – Ты оглянись на это привидение!

Анико посмотрела на белые рукава – и засмеялась: лето все–таки радовало иногда.