Олег
Ожидание в тускло освещенном больничном коридоре оказалось хуже всего. Но рядом была Кира. В ее присутствии он чувствовал какую-то затаённую тихую радость, оттесненную на самый край подсознания тревогой за жизнь Марка. Сейчас, когда он сделал для спасения мальчика всё возможное, эта радость стала отчетливее. Кира здесь, сидит рядом, накинув на плечи его пиджак. В критическую минуту она позвонила именно ему. Эта мысль вдохновляла. 
Он украдкой перевел на нее взгляд. Девушка сидела, закрыв глаза, но не спала. Они находились в больнице уже часа два, с тех пор, как Олег вышел из операционной, и за все это время еще не сказали друг другу ни слова. Но в этом молчании не было ни тени неловкости. Сейчас им не нужны были слова, чтобы чувствовать друг друга.
Олег взял ее холодную ладонь в свою. Кира открыла глаза.
— Всё будет хорошо, врач сказал, что переливание сделали своевременно. Жизни Марка больше ничего не угрожает.
— Из-за какого-то пьяного кретина… — прошептала Кира, проводя рукой по лбу. — А если бы…
— Тихо. Ты оказалась в нужном месте в нужное время, вызвала скорую. Не нужно грузить себя тем, что могло бы случиться, но не случилось.
Эти слова прозвучали жестче, чем ему бы хотелось, но Кира не придала этому значения. Слабо улыбнувшись, она ответила:
— Ты прав. Конечно, он будет жить.
— А почему ты позвонила именно мне? – Олег понимал, что вопрос звучит по-детски, но ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было заверение, что она нуждается в нем так же, как и раньше.
Девушка не успела ответить: из операционной вышел Вадим. Олег и Кира одновременно встали и в один голос спросили:
— Как он?
Вадим устало вздохнул и машинально сунул в карман халата резиновые перчатки.
— Он потерял много крови, вдобавок у него сотрясение мозга, множественные ушибы, но опасности для жизни больше нет. Переливание сделали вовремя. Недели две придется провести в больнице. Я лично за ним присмотрю, не беспокойтесь.
Олег почувствовал облегчение. Конечно, в глубине души он был полностью уверен, что жизнь Марка вне опасности, но после слов врача тревога отпустила окончательно. А того кретина, по милости которого они все сегодня здесь оказались, он найдет и сделает так, чтобы тот больше никогда не сел за руль.
— Вам бы поехать домой, девушка, да выспаться, у вас очень уставший вид. Вы перенервничали. В таком состоянии машину лучше не водить, — посоветовал Вадим, переводя сочувственный взгляд на Киру.
Она не стала спорить, только кивнула. Зная Киру, Олег подумал, что после сегодняшнего она вообще побоится вести машину.
— Я тебя отвезу, — сказал он, положив ей руку на плечо.
— И примите валерианку перед сном, пожалуйста. Это успокоит нервы.
— А как же Марк?
— От вашего дальнейшего пребывания в больнице его состояние не изменится, поверьте. А вам может стать хуже. Вы устали. Приходите завтра, отдохнувшая, проведаете его, а сейчас возвращайтесь домой и поспите.
Вадим говорил настолько спокойно и убедительно, что, вопреки собственному желанию, Олег почувствовал к нему что-то сродни уважению. Ему всегда нравились люди, способные не поддаваться панике в трудные моменты и убеждать, не повышая голоса. Олег вынужден был признать, что Вадим, похоже, относился именно к таким.
— Хорошо, доктор, я приеду завтра. И спасибо вам огромное! 
В этот момент к ним вышла Вика. Кира бросила на Олега многозначительный взгляд, а потом невинным голосом сообщила:
— Мне нужно отойти на пару минут.
«Она сделала это нарочно», — подумал Олег. Оставшись в одиночестве под укоряющим взглядом сестры, он почувствовал себя неуютно. Срочно нужно было что-то сказать. Но все слова вылетели из головы в самый неподходящий момент. 
Есть такие события, пережив которые, люди уже не могут относиться друг к другу по-прежнему. Совместное спасение жизни маленького мальчика, безусловно, является одним из таких событий. Олег это понимал. Наверное, понимали это и те двое, которых сейчас демонстративно взялись за руки прямо у него на глазах.
Еще вчера такой жест взбесил бы Олега. Сегодня он сделал вид, что не заметил, хотя в душе испытал раздражение. Он коротко кивнул Вадиму и процедил:
— Спасибо за Марка.
Нет, этот вовсе не значит, что он так быстро сменил гнев на милость, просто в подобной ситуации нельзя не сказать спасибо, убеждал себя Олег. Он перевёл взгляд на Вику. Сестра смотрела на него с вызовом.
— Я могу тебя забрать после дежурства, — как можно более миролюбивым тоном предложил Олег.
— Меня Вадим подвезет, если ты не против.
— Я не против, ладно.
Странно, почему он не чувствует прежней неприязни? Может, слишком устал? Но в глубине души он понимал, что сегодня он посмотрел на потенциального зятя другими глазами. Все это время Олег упорно стремился видеть в нем неудачника, который живет на скромную зарплату начинающего врача и вряд ли сможет пробиться в жизни. Сегодня образ неудачника померк. 

— Это ведь был парень твоей сестры? – мягкий голос Киры отвлек его от дороги.
— Да.
— По-моему, ты ошибся в нем. Он отличный молодой человек. Не растерялся в трудную минуту, спас Марку жизнь. Точнее, это ваша совместная заслуга.
Олег молчал. Ему было так хорошо сейчас, когда Кира уютно свернулась калачиком на переднем сидении его машины, что все остальное его не волновало. Но последняя ее фраза заставила его выйти из состояния легкой расслабленности.
— Совместная?
«А ведь она права».
— Признай, что ты ошибался в нем.
— Кир, у него за душой ни гроша. Да, он молодец, сегодня он спас ребенку жизнь. Видимо, не просто штаны просиживал на парах. Возможно, он станет хорошим врачом и спасет еще не одну жизнь . Но врач – это профессия, с которой в нашей стране трудно пробиться. Я хочу, чтобы у Вики было все самое лучшее. Он не сможет ей этого дать. Я не вижу в нем потенциала.
— Потенциал – это не деньги. Потенциал складывается из воспитания, образования, каких-то личных качеств… Ты тоже когда-то не имел за душой ни гроша, прости, конечно, что напоминаю тебе об этом. Но это не помешало тебе стать тем, кто ты есть сейчас.
— Я предприниматель. У меня свое дело, которое я люблю. Я никогда ни на кого не работал. Я никогда не проходил никаких собеседований и не писал резюме. А он будет заложником системы. Маленьким винтиком в большом механизме. С маленькой зарплатой, ненормированным рабочим днем и постоянным стрессом. Я знаю, как работают врачи в нашей стране. Тяжелейшая работа за гроши, — Олег чувствовал, что начинает закипать.
— Вика тоже врач.
Ну почему Кира не хочет его понять? Она, которая всегда была на его стороне.
— Вика девушка. Она не должна думать о том, чтобы содержать семью. Об этом должен думать мужчина.
— Олег, не все в этой жизни решают деньги. Сегодня они есть, завтра их нет. Главное – это человек. Твоя сестра видит в Вадиме то, что ей нужно, — с напором сказала Кира и, видя, что он не собирается спорить, продолжила. — А он, в свою очередь, не отказался от нее, несмотря на все препятствия, которые ты им учиняешь. Уж ты это умеешь, как никто другой, — горько добавила Кира.
Он остановил машину возле ее дома. Повисла пауза.
— Кир, я не хочу сейчас говорить и думать о Вике и Вадиме. Я хочу поговорить о нас.
Он почувствовал, как к горлу подступает ком.
— Москва для тебя по-прежнему важнее?
— Ты же знаешь, я не смогу сюда вернуться, — прошептала она.
Еще пять минут назад где-то в области сердца было тепло, сейчас там разверзлась пустота. 
– Зачем ты это делаешь? – еле слышно спросила она. — Ты же первый захотел уйти, и ушел, без объяснения причин, а сейчас ведешь себя так, как будто мы по-прежнему…
Он хотел сказать ей, что его чувства не изменились, но вместо этого усилием воли заставил себя замолчать.
Хлопнула дверь. Кира, так и не дождавшись ответа, вышла из машины и направилась к дому. Олег смотрел вслед ее удаляющейся хрупкой фигурке и ненавидел себя за то, что не может относиться к ней безразлично. Это заметно упростило бы ему жизнь…

Давид
Его разбудил яркий солнечный свет, ударивший в глаза. Давид с трудом разлепил отяжелевшие веки и попытался сфокусировать взгляд на темном расплывающемся пятне, которое при ближайшем рассмотрении оказалось Олегом.
Его лучший друг стоял, скрестив руки на груди, и ехидно улыбался:
— Доброе утро.
— Ты че здесь делаешь? – хриплым голосом спросил Давид, всё еще не понимая, где он находится.
— Ты вчера, видать, так набухался, что забыл запереть входную дверь. Я минут двадцать стучался и звонил тебе на все телефоны, они были выключены, потом проверил дверь, она оказалась открытой. Вошел и обнаружил тебя здесь, спящим прямо в одежде и в ботинках.
Давид с трудом сел на кровати и осмотрел себя. Рубашка и брюки помяты, пиджак, скомканный, валяется на полу. И он реально уснул, не разуваясь. Поперек кровати. В той же позе, в какой вчера упал на белоснежное покрывало.
Все тело болело, виски так вообще разрывало. Давид потер лоб и прохрипел:
— Сколько время?
— Почти час дня, — Олег педантично взглянул на массивные наручные часы. – Ты по какому поводу вчера напился в одиночестве? Мог бы позвать.
Этот вопрос поставил Давида в тупик. С минуту он пытался вспомнить, что же произошло минувшим вечером. Так, начнем по порядку. Сначала этот чертов журнал с Кирой на обложке. Потом он поехал с ним к Олегу в офис. Потом увидел в том же журнале статью про Леру. Потом Олег прочел ему длинную нотацию. Потом он поехал к Лере домой, пил чай с её мамой, потом ресторан, а потом…
— Мы расстались с Лерой. Точнее, она меня бросила, — кратко сообщил Давид, когда, наконец, к нему вернулась память.
— Ей давно пора было это сделать. Я все удивлялся, почему она медлит. Она узнала про Алину? – как ни в чем не бывало спросил Олег.
— Да.
— Что будешь делать?
— Женюсь на ней.
— Да сколько можно уже?! Вы миллион раз сходились и расставались! Это, конечно, твое личное дело, но ты сам не устал от этих отношений? – раздраженно спросил Олег.
Давид впервые за все утро посмотрел на друга осмысленным взглядом и твердо произнес, превозмогая на пульсирующую боль в висках:
— Я собираюсь жениться на Лере.
Олег тут же просиял:
— А-а-а.. Я, наверное, впервые в жизни рад, что мы неправильно поняли друг друга.
Давид скривился.
— Ты пришел явно не за тем, чтобы выслушивать о моих любовных похождениях.
— Да, я пришел за другим, — лицо его лучшего друга ожесточилось. – Сегодня ночью Марка сбил какой-то пьяный недоумок. Ребенок сейчас в больнице, но его жизни ничто не угрожает. Кира видела, как это произошло. Номера запомнила, но без букв. Надо найти его. Мне понадобится твоя помощь.
— Не вопрос. Только сначала я приму душ и заберу свою тачку. 
В ответ на недоуменный взгляд Олега, Давид пояснил:
— Я пришел домой пешком. Последнее, что я помню – я пытаюсь завести машину, но руки не слушаются. Я был слишком пьян и слишком плохо соображал, поэтому пошел своим ходом. Благо тут не очень далеко, а то неизвестно вообще, куда я мог забрести.
Олег посмотрел на него, не выдержал и расхохотался.
— Вот до чего доводят женщины. Вы даже не поженились, а ты уже уходишь в запой. То ли еще будет!

Кира
Ночью она спала плохо, а утром, едва успев позавтракать, помчалась в больницу. Марк уже пришел в себя, но все еще был очень слаб. Впрочем, Вадим, которого Кира застала в больнице, сказала, что состояние маленького пациента не вызывает у него опасений.
Флэшмоб откладывался на неопределенный срок, но один плюс в сложившейся ситуации всё же был – у нее будет больше времени на его подготовку. Точнее, у них… У нее и у Олега. Они ведь будут делать это вместе. 
Весь день от него не было вестей, но у Киры было столько дел, что она не могла позволить себе предаваться грустным размышлениям.
Утро она провела возле Марка, который, наконец, пришел в себя, потом поехала в мэрию, чтобы перенести дату флэшмоба. В этот раз чиновники оказались куда более сговорчивы. Решено было провести мероприятие ровно через две недели, в восемь вечера.
С чувством выполненного долга Кира вернулась в больницу. Марк был рад ее видеть. Он явно скучал в палате в одиночестве.
— А разве твои друзья из детдома к тебе не приходили? – спросила Кира.
Она точно знала, что Вадим и Вика уже поставили воспитательницу в известность о случившемся.
— Нет, — буркнул Марк и отвернулся к окну.
— Не расстраивайся, они еще придут. Завтра или послезавтра.
— А где Олег? – с надеждой спросил мальчик.
— Он тоже придет. Обязательно, — ее слова звучали как-то неубедительно. — Просто он сейчас занят. Ищет того, кто вчера сбил тебя на машине.
Марк вздрогнул.
— Я что, правда, мог умереть? – тихо спросил он.
Кира не знала, что на это ответить. И решила, что правда в этом случае не лучшее лекарство.
— Нет. Но мог серьезно пострадать. 
Марка такой ответ вполне устроил. Конечно, он не понимал всей серьезности произошедшего. Это было только к лучшему.
— А почему ты ко мне пришла? – этот простой вопрос смутил ее больше предыдущего.
— Марк, вчера на моих глазах тебя сбила машина. Я хочу убедиться, что ты пойдешь на поправку в самое ближайшее время. А еще я хочу, чтобы мы подружились. Конечно, я понимаю, что Олег тебе больше нравится, но я тоже хочу стать твоим другом, — с этими словами Кира протянула ему руку.
Марк тут же охотно пожал ее и улыбнулся.
— А что, одна подружка у меня уже есть, Софа, будешь второй.
Кира рассмеялась.
— Вот когда поправишься, выпишут из больницы, мы устроим для тебя сюрприз, обещаю! И Софа будет, и все твои друзья! И много людей, которых ты не знаешь, но которые уже знают о тебе и хотят помочь! – с воодушевлением добавила она.
И в этот раз сказала правду.
Вчера ночью Кира вернулась домой в расстроенных чувствах, из-за чего долго не могла уснуть, но запретила себе думать об Олеге и его странном, не поддающемся никакому объяснению поведению. Поэтому она решила сосредоточиться на чем-нибудь другом. И раз уж сна не было ни в одном глазу, села за ноутбук. Но вместо бесцельного серфинга по интернету Кира описала всё, что случилось с Марком. 
«…сейчас он в больнице, в тяжелом состоянии. К нему не придут мама с папой, которые должны в таких случаях сидеть у изголовья больничной койки, доставать врачей нервными вопросами о состоянии своего ребенка и искать виновного, обещая поставить ради этого на уши весь город. У Марка нет никого. И все же, он не один. У него есть мы с вами. 
Я не призываю вас искать того, кто сидел за рулем той злополучной машины. Этого человека пусть ищет полиция. Я не прошу вас выйти на митинг против пьяных несовершеннолетний водил, которые покупают права и машины, но не могут элементарно выучить ПДД. Я даже не призываю вас не садиться за руль в нетрезвом виде. 
Я прошу вас сделать кое-что другое.
У Марка есть одно желание. Он хочет увидеть, как сто красных фонариков взлетают в ночное небо над нашим городом. Как в его любимом добром мультике со счастливым концом. 
Что такое для нас с вами, взрослых людей, запустить в небо сто красных фонариков? Просто милый, красивый жест, повод собраться всем вместе в центре города, сделать много фоток, которые потом можно запостить в соцсети… А для него это – шанс поверить, что чудеса случаются.
Вот вы чего хотели в восемь лет? Я, например, хотела научиться кататься на велосипеде и не падать. Папа научил. Когда я, крепко вцепившись в руль нового велика, несмело крутила педали, мне казалось, что я совершаю какой-то невиданный подвиг. И мне в этом помог папа. 
Давайте сделаем то, что для Марка должны были сделать его родители. Давайте поможем ребенку поверить в чудо. И пусть фонариков будет не сто, а больше…»

Лера
Когда она проснулась, дома никого не было. Взглянула на часы – 13.15. Потащилась на кухню, налила себе воды, по дороге мельком глянула в зеркало и тут же отпрянула: видок у нее, конечно, плачевный. Глаза распухли, под ними кое-где еще остались черные разводы от туши, на щеках следы от подушки и красные пятна, волосы спутанные. Брр… Вот что значит превратиться в ходячий шланг. Но иногда просто необходимо выплакаться.
Лера заметила на тумбочке свой телефон и поставила его на зарядку, чтобы проверить, много ли человек впало в панику от того, что она больше десяти часов не выходила на связь.
«Мама. Это абонент звонил вам 2 раза».
«Папа. Этот абонент звонил вам 1 раз».
«Стас. Этот абонент звонил 1 раз».
«Кира. Привет, Лер. Тут какой-то тип очень внимательно изучает твой фэйсбук и инстаграм. Случайно не знаешь, кто это может быть? ;»
А следом две фото. Лера выронила телефон и медленно осела на пол. Потом еще перечитала сообщение. Потом приблизила изображение насколько позволял экран телефона. Сомнений не было. Это Давид.
Интересно, что он забыл у нее на странице? Он же не пользуется соцсетями. Вообще. Его даже вконтакте нет. Странно.
Может, позвонить Кире? Хотя… Нет, не стоит. Она, конечно, хороший человек, искренний, дружелюбный, талантливая модель, но, в конце-концов, они знакомы всего-то пару недель, она ей чужая. А зачем открывать свои чувства постороннему?
С другой стороны, Кира ведь могла ничего не писать ей о том, что видела. Вряд ли, конечно, она представляла себе, каким важным окажется содержание ее коротенькой смс-ки. Но именно эти две строчки заронили в душу Леры сомнение. Права ли она была насчет Давида? Жаль, мамы нет дома. Не с кем посоветоваться.
Лера по привычке зашла в соцсети. На фейсбуке висела заявка в друзья. От Давида. Значит, он-таки зарегистрировался.
На всякий случай зашла в инстаграм, но там его в числе ее подписчиков не оказалось. Видимо, создать профиль еще и в инстаграме оказалось выше его сил. 
Лера подавила минутное желание зайти в настройки приватности и закрыть свой профиль, чтобы видеть его могли только зарегистрированные, одобренные ею пользователи. 
«Да ладно, пусть смотрит, чё уж там».
Значит, он решил узнать о ней больше. Иначе, зачем ему понадобилось «внимательно изучать» ее странички?
Лера не стала отклонять его заявку, но и не добавила. Пусть повисит пока.
Не удержавшись, она зашла к нему на страницу. Всего одно фото на аватарке, ноль друзей, на стене единственная запись: «Всем привет». Лера улыбнулась. Вот сразу видно, что новичок. Она хотела было уже свернуть окно и пойти, наконец, позавтракать, когда ее взгляд упал на графу «Информация».

Генеральный директор в …
Изучал экономику в …
Живет в …
Из …
Женат

Минуты две Лера тупо смотрела на последнее слово. Потом против воли рассмеялась. Какая самоуверенность с его стороны! Ну да, когда он регистрировался, он думал, что она согласится играть при нем роль примерной домохозяйки. Только вот ничего у него не выйдет.
Опять слезы. 
«Ты, дура, хочешь, чтобы он тебя любил, да? Ты сама к нему неравнодушна, признайся? Это всё мама виновата, расхваливала его днями и ночами! Ну да, конечно, у тебя во всем мама виновата. С детства. Так же проще. Мама все простит и поймет. Правильно, пеняй на маму. Вспомни, как было больно, когда ты узнала их с Алиной историю. Ты ведь уже тогда поняла, что хочешь быть рядом с ним. Поняла и сразу же сдалась. Мол, куда мне до Алины. Они через такие трудности вместе прошли. Такое не забывается, не стирается дочиста. Я никогда не буду ему так близка, как она. Ты ведь это думала? Дура. Дура, посмотри на себя. Забыла свое первое правило? Никогда и ни с кем себя не сравнивать. Быть лучше себя вчерашней, а не лучше кого-то. Вытри слезы и позавтракай уже, наконец. А потом будем думать, как нам дальше жить».

Давид
Это были самые трудные переговоры в его жизни. 
С отцом Леры они были знакомы давно, дольше, чем с самой Лерой, даже сидели за одним столом, пили вместе, ходили на футбол, болели за один клуб. Но сейчас, снедаемый чувством вины, Давид чувствовал себя так, как будто его связали и оставили посреди дороги, по которой должен был проехать на полной скорости «КамАЗ».
Сейчас-то он с ним не о Лиге чемпионов говорить собрался.
Сейчас он собрался просить руки его старшей дочери.
Он трусил. Во многом потому, что Лера оказалась права в своих предположениях насчет его отношения к ней. 
Да, сначала он действительно хотел взять её в жены только потому, что считал ее «удобным» вариантом, а вовсе не потому, что испытывал к ней какие-то особенные чувства.
Но теперь что-то изменилось. Когда это произошло? Вчера, когда она вот так легко от него отказалась? Или когда он листал ее фото, пытаясь понять, чем вообще живет эта непостижимая девушка? Или когда ему на глаза попалась та статья из журнала? Или еще раньше, когда он вдруг понял, что его девушка может спокойно не вспоминать о нем две недели подряд, не писать первой, не капать на мозги, не ныть из-за мелочей?
Но в глубине души он уже догадывался, когда это произошло.
На свадьбе у общих друзей. Туда были приглашены обе их семьи. Давид как сейчас помнил эту сцену. Он стоит в компании таких же, как он сам, молодых, холостых и скучающих парней. Вдруг один застывает, не донеся до рта бокал шампанского, и говорит со смесью удивления и восхищения:
— Какая красивая девушка!
Давид оборачивается вместе с остальными. И тоже застывает.
Лера ослепительно красива в своем серебристом платье. Чувствуя неподдельный восторг и гордость, он небрежно ставит свой бокал на поднос и, не глядя на друзей, идёт к девушке через весь зал, берет ее под руку и ведет туда, где сидят их родители. Спиной он чувствует удивленные и завистливые взгляды других парней, и это маленькое обстоятельство очень его радует. 
Ему бы тогда насторожиться, понять, что это не обычные симптомы удовлетворенного мужского самолюбия, а нечто большее. Ведь после первой демонстрации своих прав на Леру, Давид так и остался подле нее весь вечер, не отходя ни на шаг. Она решила, что он продолжает играть на публику и любезно поддерживала этот спектакль. А для Давида эти несколько часов превратились в испытание на прочность. 
Стена отчужденности и сдержанной вежливости, которую он так старательно воздвиг вокруг себя после расставания с Алиной, дала маленькие трещинки, сквозь них пробивались первые, пока еще слабые ростки нового чувства, обещавшего крепнуть, наливаться силой и снести однажды эту неприступную, прочную стену.
Сейчас крошились последние кирпичики.
Давид вошел в кабинет ее отца, Сергея, тот встретил его своей обычной дружелюбной улыбкой, так напоминавшей улыбку дочери. 
«А ведь Лера больше похожа на папу, чем на маму», — мелькнуло у него в голове.
— Здравствуй, Давид. Ты звонил, сказал, у тебя ко мне важное дело, что ж, я тебя слушаю.