/ Регистрация
Автор:
12.07.2015
Страница один (главы из романа)

10

Однажды в марте Анико проснулась после тяжелого сна: Якоб говорил, что уезжает далеко–далеко, и не надо его ждать. А Хава исхудала, превратилась в Лиору и зачем–то вела Яшу на Згудер*. Анико вспомнила, что уже видела похожий сон.

– Это уже слишком! – подумала она. – Такой вредный сон, и уже второй раз! Она села на кровати, посмотрела в окно на унылое утро и снова легла.

– Тачу нажи–ножницыы! – послышалось вдалеке.

Мама тяжело вздохнула. Вслед за ее вздохом в небе громыхнуло. Точильщика сменил мацонщик, его голос приближался, и все мгновенно заснули, чтобы не идти за мацони – прямо детский сад!

Анико оделась, вышла на улицу, забрала мацони и отнесла под лестницу. Потом подошла к Яшиному дому. Когда в семье младенец, наверное, просыпаются рано. А может, наоборот. Окна неживые, тихо. А вдруг он уже уехал. Спокойно, спокойно. Куда он денется в разгар учебного года! Надо влезть на забор и заглянуть к ним во двор. Утро попятилось, и стало совсем темно, в стеклах отразился алюминий. Едва рука Анико легла на камни забора,  небо треснуло, как сломанная крыша, и полился дождь. Анико сразу продрогла, непонятная паника прошла.

– Домой!

В домашнем тепле Анико захотела спать. Она сняла джинсы и в свитере залезла под одеяло. Сон больше не пугал ее, можно было раствориться  в уютном тепле… Вдруг ворота вскрикнули, послышался плеск каблуков по лужам на дорожке.

– Неужели в больницу выжывают, – прожужжала Зарина, зажимая во рту шпильки.

Кто–то бесцеремонно процокал через Музей. Послышался сдавленный возглас Ладо. Дверь открылась, на пороге выросла, грудью вперед, красавица из аптеки Этери Пицхелаури с большой спортивной сумкой в руках.

– Где Мадина? – спросила она. 

– Там, – Зарина машинально показала рукой на шкаф.

Этери, с красным лицом, подскочила к шифоньеру и распахнула дверцы. Мамин белый халат игриво вильнул к ней навстречу.

– Где? – Этери повернулась к хозяевам.

Мадина, растрепанная и румяная, вышла из–за шкафа, накинув на плечи плед, под которым спала. Она удивленно оглядела Этери. Та отступила на несколько шагов, словно готовясь к прыжку, потом расстегнула сумку, запустила в нее руку и вскричала:

– На!

Норковая шапка цвета кофе с молоком пушисто приземлилась посреди комнаты.

– Нна!

Косметичка с чем–то хрустящим внутри брякнулась рядом с шапкой.

– Нна! На!

Горсть золотых украшений картинно рассыпалась по полу. Испуганно икнуло небо.

– Мало? – Вот еще! На!

Как из жерла вулкана стали вылетать кофточки, колготки, платочки и даже нижнее белье.

– Забирай всё! На!

Этери бросила сумку прямо в оцепеневшую Мадину, которая проводила взглядом ее плавный перелет к ногам.

– Еще мало тебе? На и это забери!

Этери сняла с ноги полуботинок на шпильке и запустила его под кровать. Потом второй.

– Что еще хочешь отобрать у меня? Это? – женщина вцепилась алыми ногтями в свою блузку.

– Нет–нет, не надо, – проговорила Зарина, протягивая руки к Этери.

Та хищно оглянулась на нее, потом обвела взглядом всю комнату, вдруг закрыла лицо руками и выбежала вон, задев упругим плечом Давида. Ладо, закутанный в простыню, отскочил от прохода, цокнул голыми пятками и отдал ей честь.

Все молчали несколько секунд, разглядывая богатства, рассыпанные по полу.

– Кто это был? – спросил Давид.

Он смотрел на Мадину.

– Кто это? – спросила ее Анико.

– Я не знаю! – воскликнула Мадина. – Клянусь – не знаю! Видела ее в аптеке, но что она от меня хочет?

– Это известная всем Этери Пицхелаури, – сказала Зарина, – но она нас с кем–то перепутала.

– Она работает в центральной аптеке, мы пойдем туда и спросим, какая муха ее укусила, – сказала Алиса.

– Если она дойдет туда босая, – уточнил Ладо. – И вообще сначала надо позвонить в дурдом – может, она сбежала оттуда.

– И прямо к нашей Мадиночке? – жалобно спросила Зарина.

– Ладно, потом разберемся. Сейчас соберите все это барахло и положите в ее сумку, надо ей вернуть, – сказал Давид и вышел.

Девочки стали собирать вещи и золото.

– Трусы выбросила! – комментировала Анико. – Лифчик выбросила! Еще трусы!

– Ала ма! – взмахнула рукой Зарина, отмахиваясь от трусов. – Что ты нам их под нос суешь! Я сейчас найду их телефон и позвоню им. Я им устрою куськину мать! А вы яичницу пожарьте.  Ладо, принеси яйца.

Пока Мадина варила кашу, Алиса – чай, Анико накрывала на стол, Зарина дозванивалась до семьи Пицхелаури.

Когда все ели, она вошла в кухню и встала, уперев руки в бока. Все перестали жевать.

– Ну, что?  – спросил Давид. 

– Ее мамаша меня прокляла! Нет, вы посмотрите на нее!

– А конкретнее? – спросил Ладо.

– Конкретнее: наша Мадина отбила у ее дочурки хахаля.

– Я?!

– Нет, я! Твой Зураб уже намекал ей на свадьбу, а потом переметнулся к тебе.  А этот Зураб мне сразу показался подозрительным.

– Почему?

– Потому что весь из себя… Такие губки пухленькие, глазки чистые… Всякие Этери будут вертеться у тебя под ногами до самой старости. Подумай хорошенько, сколько еще трусов и лифчиков они бросят тебе в лицо.

– Ну и что! Пусть бросают! – заявила Мадина. – Я тоже найду что в них бросить!

– Да, в нашем шкафу собран целый арсенал, – вздохнула Зарина. – Ладно, кушайте. Пойду на работу и по пути занесу ей ее трусы.

– А можно я, мама, умоляю? –  попросил Ладо.

– Я тебе поумоляю! Держись подальше от этой бессовестной.

Дождь лил до вечера. Во дворе Элиашвили никто не появлялся.

«Надеть плащ с капюшоном, резиновые сапоги – и пойти к Лиоре. Пусть она объяснит, почему я вижу такие сны, – думала Анико. – Хотя глупо, конечно. Скорее всего, в доме никого нет. Что ей делать в городе  в такую погоду.»

В семь часов она не выдержала и позвонила Якобу – вдруг согласится составить компанию. В трубке сразу зазвенел пронзительный детский плач.

– Анико, я не могу никуда идти, – орал Якоб параллельно ему. – Папа уехал, у мамы опять температура, мне надо посмотреть за Лилли.

– Кто это Лилли?

– Вот этот голос, который сводит нас с ума.

– Яшенька, открой дверь врачу, – крикнула по–грузински Хава.

– Пока, к нам врач пришел!

Чуть позже Мадина, воняя мамиными духами «Ландыш серебристый», промчалась мимо.

– Пошла добивать Этери, – сказала Алиса и показала в окно.

Внизу у ворот стояла синяя «Лада» Зураба. Мадина, прикрывая голову сумкой, похожей на мороженую камбалу, проскочила в открытую дверцу.

– И что он в ней нашел, – вздохнула Алиса. – Этери – это да… Одна грудь чего стоит. А Мадинка – кожа да кости.

– Попа да кости, – поправила ее Анико…

Дождь прекратился ночью, и утром по дороге в школу асфальт уже подсох, только в каналах по бокам дороги текла мутная вода. Свежий воздух раздувал грудь, как парус.

– Может, сегодня вечером, – думала Анико. – Обещал позвонить…

Лейла не пришла в школу.

– Где эта нежная пэри? – грозно спросила Азиза, встав перед Анико и выставив ногу вперед.

– Наверное, приболела.

– Вы что, издеваетесь надо мной?

– Зачем издеваемся. Я не поняла.

– В эту субботу после уроков вы идете ко мне в гости! Забыла?

– Нет, – соврала Анико. – Я помню, у тебя событие! А кто еще из класса придет?

– Никто. Только вы.

– А Жанна и Индира?

– Мои родители их не любят. Говорят, они троечницы, тебе не к лицу с ними дружить. А вот вы очень подходите к моему лицу, – Азиза ухмыльнулась.

– А эти? – Анико стрельнула бровями в сторону двух идеальных отличниц – Маликовой и Гассиевой, которые случайно стояли рядом с ними.

– А этих я не достойна следы целовать, – громко сказала Азиза в сторону девчонок.

Они отодвинулись.

– А Саурмаг?

– Мальчиков я не рассматриваю.

– Родители их не любят?

– Да, боятся, что украдут меня, – Азиза заржала.

Где–то в глубине души Анико, кончено, мечтала прийти в гости с Якобом. Как в кино. Как взрослые люди. Вообще что в этом такого неприличного – прийти к однокласснице со своим соседом. Никто бы не осудил. Только вот как пригласить его? Может, Азизу попросить? Но они даже не знакомы…

– Эй, девочкаааа! – кто–то крикнул Анико прямо в ухо.

– Что? – испугалась она.

– Ты спишь в святом месте? – незнакомая старшеклассница склонилась над ней. – Пропусти меня, если тебе не надо.

– Занято! – раздалось из–за двери рычание Азизы.

Анико обнаружила, что находится в туалете, возле крана и сторожит Азизу, вошедшую в «кабинет».

– Ты чего пускаешь посторонних? – спросила Азиза.

В коридоре послышался нарастающий грохот, словно обрушился камнепад. Обе девочки выскочили из туалета. Весь их класс пробегал мимо.

– Эй вы! Куда? С уроков линяем?

– Смерть заболела, вниз, на физику!

Анико и Азиза побежали вслед за всеми. В кабинете физики их ждала большая женщина, вся в круглых складках, как тесто, с высокой отбеленной прической на голове.

– А, это Масса тела! – прошептала Анико Азизе. – Мне про нее брат рассказывал, она физику ведет.

– Похожа, – согласилась Азиза. – Давай вместе сядем.

– Давай.

– Дети, – неожиданно высоким голосом прощебетала Масса тела. – Ваша учительница по природоведению заболела. Чтобы вы не отстали от программы, я проведу с вами урок вместо нее. Сядьте на свои места, откройте учебники. У меня нет вашего классного журнала. Что было задано на дом?

– Ничего! – невинными голосами ответили Козловские.

Остальные промолчали.

– Так не бывает, – терпеливо сказала Масса тела.

– Ну, почти ничего, – поправился Миша Козловский. – Только это… рассказать про весну.

– А! Вам, наверное, задали составить рассказ о весенних приметах и природных процессах? Или доклад написать?

– Рассказа, рассказ, – заверили братья.

– Что ж, кто пойдет к доске и расскажет нам о весеннем возрождении природы?

Братья сползли пониже.

– Ну, кто хочет исправить свои отметки или получить лишнюю пятерку? Ведь задание такое легкое! – нежно сказала Масса. – Достаточно выйти за город, подняться немного в горы – и вот она весна, вот они растения, животные, насекомые… Вы же ходили за город?

– Нам некогда, Роза Петровна, – пожаловался Илья с первой парты. – Нам очень много задают.

– Что вы говорите! – удивилась Масса тела. – Вы же только в шестом классе! А что будет в десятом?

– Дожить бы, – вздохнул Илья.

– Что, неужели никто не был еще в горах и не видел, как они преобразились? – поэтично спросила Масса.

– Нееет, – замычал класс.

– Ну, раз так…– учительница встала, грохотнув стулом. – Давайте сейчас оставим в классе свои портфели и пойдем, так сказать, на пленер. Ну, что же вы, вставайте, идем.

Класс вскочил со звуком взрыва и помчался в коридор.

– Куда–куда мы идем, – переспрашивали братья Козловские за спиной у Анико.

– На пленер, дебилы, – ответила Азиза. – Значит, на природу.

– А! На пикник!

На школьном дворе гудели пчелы. В палисаднике справа уже расцвел белый шиповник, и его запах стоял повсюду, словно дым от пожара.

– Красота, – сказал Саурмаг, садясь на ступеньки и облокачиваясь на колонну.

Остальные пацаны тоже расслабились и развалились кто где. Но тут подоспела Масса тела.

– Идемте, не останавливаемся, – воскликнула она, тяжело дыша, и прошла мимо – из ворот, по дорожке от школы и направо.

Девочки дружно двинулись за ней, мальчики поплелись сзади. Город уже пропекся, горячий асфальт чувствовался сквозь подошвы ботинок.

– Куда мы идем, – спросила Парастаева.

– Туда, – Масса тела показала рукой на Згудери.

– О! Сразу на кладбище! – воскликнул Саурмаг. – А за что? Я честно учил!

Не смотря на свою массу, Масса тела шла очень быстро, уверенно останавливая движение машин взмахом руки, чтобы дети могли пересечь дорогу. Двадцать минут спустя, когда все уже взмокли, еле волочили ноги и хотели пить, она разрешила остановиться.

– Ну, вот, дети, мы уже почти в горах. Мы находимся на склоне, который подставил свой бочок весеннему солнцу. Давайте присядем на молодую травку и пять минут посидим, внимательно разглядывая окружающую природу.

Все с облегчением рухнули на травку. Девочки просто сели, мальчики раскинули в стороны руки и ноги, некоторые картинно вывалили языки и скорчились в предсмертных судорогах. Сама учительница осталась стоять, глядя вниз, на город.

– Посмотрите, какие деревья цветут сейчас в садах. Кто покажет мне, где абрикос, а где персик, тому поставлю пятерки.

– Вон персик, вон абрикос! – оживилось общество. – Это не абрикос, тупица, это яблоня.

– Да ты гонишь, яблоня еще не зацвела.

– Какое не зацвела. Я что – не знаю, где у меня в саду яблоня?…

– Ладно, не быкуй, ешь свою яблоню…

– Ребята. Не забывайте, что у нас всего пять минут, потом надо идти назад.

– Чтоооо! Пять минут! – взревели дети. – Мы устали! Дайте посидеть!

– Не могу. Нам еще надо дойти до школы, взять портфели и успеть на следующий урок. Давайте еще минуту помолчим и просто посмотрим на мир у наших ног. Запомните этот весенний день, эту юность, эту звонкую тишину, эти чудесные запахи первых цветов и трав. Вот любовь, которая никогда вас не обманет, не разочарует – ваша родная земля.

– Одну минуту, а потом разочарует, – простонал кто–то из мальчиков.

Ему не ответили, всем было лень. Кто смотрел на мир у своих ног, кто лежал носом в траву и пытался набраться сил перед походом по жаре до школы. Анико сорвала какую–то травинку и жевала ее, надеясь получить каплю влаги.

– Лучше бы ты вышел отвечать, Козлик, – пробормотал Мебуке лежащему навзничь Козловскому.

– Базару нет, лучше б вышел. Если б я знал, что она нас сюда потащит. Это называется страшная месть.

Обратный путь оказался гораздо легче – сначала мальчики, а потом и девочки ускорили шаг, стали разминать в прыжках усталые ноги и под конец уже мчались под гору, крича и раскидывая руки в стороны.

Масса тела и еще три девочки, обутые в неудобную обувь, трусили далеко сзади.

– Может, слиняем? – предложила вдруг Жанна.

– А кто не слиняет! – подзадорил ее Саурмаг.

Жанна стрельнула в него глазками и воскликнула:

– Девчонки, кто со мной? А? Смоемся с алгебры – скажем, что мы заблудились, возвращаясь из похода.

– Да кто тебе поверит! – возразила Анико.

– Ну и оставайся, – отозвалась Жанна, даже не взглянув на нее. Несколько девочек и даже мальчиков, казалось, готовы были убежать вместе с ней. – Азиза, ты с нами?

– Неа. У меня скоро День рождения. Если предки узнают, что я сачкую в школе, подарков не видать.

– У тебя День рождения? – обрадовалась Жанна.

– Не отвлекайтесь, мамаша, – Азиза помахала ей ладошкой – вам туда. Пока! Идем, Гаглоева.

Она взяла Анико под руку, и они пошли по пыльным рыночным переулкам в сторону школы.

Минуту спустя они оглянулись – половина класса шла за ними, остальных не было видно.

– Неужели смылись!

– Да, вернутся, куда они денутся! Просто Жанка выставляется перед Саурмагом.

– А другие?

– А другие – перед Жанкой. Вот посмотришь, к алгебре все прибегут.

Однако урок начался, а многие парты оставались пустыми.

– Ребята, где ваши товарищи? – спросила Навоз, которая замещала заболевшую Чуму. – Их что, задержали на природоведении?

Все молчали.

– Ничего не понимаю. Уже прошло десять минут урока, а я не могу начать! В журнале только Кекнадзе отсутствующая…

– Можно мне к доске? – громко спросил Шавлохов.

– Да–да, иди, – рассеянно ответила Навоз.

– Жанка совсем спятила, – вздохнула Азиза, когда они шли из школы домой.

– Из–за чего?

– Любовь зла.

– К кому?

– Ты что, Гаглоева, чайкой прикидываешься? К Саурмагу!

– Ааа… А он? Он ее тоже?

– Да он чихать на нее хотел – вот она и выделывается.

– А кто ему нравится?

– Я, конечно.

– Нет, серьезно.

– Значит, я – это несерьезно, да? Добрая ты!

– Не гони, ну, мне надо знать, кто ему нравится.

– Да откуда я знаю! Он же пацан – разве их поймешь!

– Это точно…

– Ну, давай. Завтра жду вас в три. Чтоб пришли, а то – секир–башка!

Она повернула направо, Анико – налево. И тут же увидела Хаву, которая шла с коляской по направлению к больнице.

– Наверное, на прививку повезла, – подумала Анико. – А Якоб уже пришел из школы и греет себе обед, слушая радио…

Она ускорила шаги, хотя и не собиралась заходить к нему или даже звонить. Но вдруг он выйдет на гэлери. И никто не будет звать его к ребенку, и они смогут поболтать…

Но Якоба не было. Дом стоял тихий, прохладный в тени распускающихся листьев. Анико давно уже научилась читать по его виду, есть ли кто дома – даже днем, когда нет света в окнах.

– Интересно, где его носит, – подумала она, шаря по уступу в кирпичном углу стены в поисках ключа. – И ключа нет! Кто–то дома!

Мама возилась в огороде.

– Мама, что ты там делаешь? Почему не на работе? – с досадой воскликнула Анико.

– Иди, покушай. И приходи помогать, – откликнулась Зарина усталым голосом.

– В такой роскошный день – копаться в земле, – пробурчала Анико, скрипя ступеньками.

До позднего вечера она копала какие–то дурацкие ямки, выдергивала идиотские сорняки, подвязывала кретинские виноградные лозы… Остальные пришли, когда уже совсем стемнело. Алиса и Ладо явились после какого–то праздничного школьного кросса, посвященного предстоящему Дню космонавтики. Но их развязный хохот говорил о том, что кросс не был изнурительным. Папа пришел с братом Хазби, который принес небольшой сверток в грубой магазинной бумаге.

– Вот, – сказал он Зарине. – Ревмира по талонам взяла в универмаге. Мы такой размер не носим, может, вам пригодятся.

Зарина развернула пакет. Алиса заглянула ей через плечо и фыркнула. Ладо посмотрел и загоготал. Анико тоже взглянула на подарок – это были несколько пар грязно–голубых трикотажных трусов–панталон с мощными резинками на ножках и животе. Зарина приподняла верхнюю пару за уголок – на нижней расплылся набивной рисунок – волны с кораблями.

– А что, – Хазби пожал плечами, – за ними очередь была, хватали, как колбасу. В них зимой знаете как тепло. Если б на несколько размеров больше были…

– Спасибо, Хазбишечка, – сказала Зарина и завернула трусы в ту же бумагу. – Зимой мы тебя вспомним добрым словом.

– Можно я хотя бы их Этери отнесу, а? – попросил Ладо, ущипнув себя за шею. – Она же свои все выбросила.

– С ума сошел? – удивился Хазби. – Какой еще Этери? У тебя вон своих этери четыре штуки.

– У них у всех есть штаны, а моя Этери белопопая осталась беззащитна перед холодом…

– Не обращай внимания, он придуряется, – махнула рукой Зарина. – Пойдем хабидзын согрею.

В то время, как Алиса и Ладо давились от смеха, планируя, кому они отнесут панталоны в подарок на Новый год, Анико злилась на дядю Хазби, на маму, на папу, на Якоба и на саму себя. А потом неожиданно вспомнила, что завтра ей идти в гости.

– Мама, а что мне Азизе на День рождения подарить? – воскликнула она.

Ладо и Алиса посмотрели друг на друга и разразились оглушительным хохотом.

– Я свои панталоны не отдам, – прохрипел Ладо, сползая со стула.

– И я! – вторила ему Алиса.

Анико пошла звонить Лейле. Может, та придумает какой–нибудь подарок. Но Лейка разболелась – голос у нее совсем пропал, она кашляла и сипела так, что Анико не могла понять ни слова. Наконец, трубку взяла Медея:

– Аннушка, дорогая, у Лейлы высокая температура, она не сможет никуда пойти. Она очень извиняется, но сходите в следующий раз.

Анико побрела в «Ж». Она весь день копалась в земле вместо того, чтобы искать подарок. Придется вставать завтра рано и идти в магазин. А что там – там ничего нет. Трусы по талонам? Еще иногда бывают колготки. Но за них в очереди, как говорит Ладо, можно чести лишиться. Может, в книжный зайти? Но там хорошие книги бывают только по подписке, а так – макулатура. «Поднятая целина». А может, к Важе? Вдруг у него есть какая–нибудь маленькая красивая картина? Анико пошарила в карманах школьного фартука и зимнего пальто, которые висели в шкафу, слазила в свой портфель и в карманы джинсов и наскребла целых полтора рубля.

– Интересно, сколько может стоить картина? – подумала она. – Может быть, как хорошая книга? 70–80 копеек? – Нет, книг делают сразу много, а картина – она одна–единственная. Наверное, не меньше трех рублей. Она пошла к папе. Хазби уже ушел, а папа, конечно, сидел перед телевизором и отчаянно хлопал себя по коленям, слушая новости. Как только Анико открыла рот, он предостерегающе поднял руку.

«27 марта  лидерами общества Ильи Чавчавадзе был организован митинг у тбилисского университета. Требования собравшихся были озвучены Гамсахурдия и Церетели: предоставление полной независимости Грузии, ликвидация существующих в ней  автономии, ввод в Грузию войск НАТО, немедленный выход из состава Советского Союза.  27–28 марта а Гаграх  и Гудаутском районе произошли стычки между представителями грузинского и абхазского населения.»

– Папа, можешь дать мне два рубля? – не выдержала Анико.

– Возьми в пиджаке. А что ты хочешь купить? – спросил Давид, не отрываясь от экрана.

– Картину Важи.

– А, картину… Что? – он повернулся к Анико. – Как картину?

– Маленькую. Сколько она может стоить? Рубля три? Четыре? Что? А сколько? Пять?

– Анико, картины стоят больших денег. Может, рублей сто! Или двести! Или даже тысячу. А ты как думала! Это же искусство!

– Так Важа должен быть очень богатым!

– Да, если бы их кто–нибудь покупал! А зачем тебе картина?

– Подарить подруге.

– Ого! Запросики у твоей подруги!

– Да нет, она ничего не просила. Это я придумала.

– Ну, не знаю. Сходи к нему – может, он тебе так отдаст какую–нибудь, без денег… Только не сейчас – утром.

И Давид опять вернулся в телевизор. Ладо забрался на диван рядом с ним, жуя кусок торне с сыром.

Анико вздохнула и побрела умываться – глаза слипались. Но от ледяной воды они вдруг открылись и захотели посмотреть на звезды.

Она вышла на веранду, посмотрела, вдохнула океан запахов, и ей захотелось запеть. Но дверь на веранде соседей серебристо прозвенела – силуэт Якоба появился в луче света. Анико закрыла рот и спряталась в тень. Якоб что–то повесил на веревки, натянутые над перилами и остался стоять, по–хозяйски глядя в сад. Анико прижалась к деревянному столбу и затаилась.

 

Вход в личный профиль